Бурцев Александр

ЖЁЛТАЯ РЕКА

сценарий полнометражного художественного фильма
/по мотивам произведения
А.Бычкова "Нанкинский пейзаж"/

Санкт-Петербург 1997г.

Официальное представительство Дебошир Фильм-Студии на КиноИзме

1. КВАРТИРА НАДИ. День. Лето

ЖАРА

... А квартирка Нади была маленькая и чистенькая. А обстановка была: старый шкаф, сервант с посудой да кровать с комодом. На комоде лысый болванчик китайский головой качал, от сквозняка, наверно. А еще на полу, на низких треногах, головы манекенные стояли, какие лысые, а какие уже в париках. И глазели эти головы на Надю. Она у зеркала шкафа переодевала белье свое нижнее, лифчик сняла, чтобы не жал.

— Ну, чего пялитесь? — засмеялась Надя на манекены. — Не стыдно вам, лыски?

И запела, песенку какую-то замурлыкала. А она, Надя, простая такая была, как вода, и жизнерадостная, как огонь, а то печальная, как ночь. А как переоделась, то за работу взялась. Сначала для игры покрутила на куклах шевелюры эти искусственные, потом уже клеить начала аккуратно.

А на стене у кровати еще коврик такой китайский висел, а на нем нарисованы гора и река, и лодка на ней, и водопад с горы, и дерево. Мост вдалеке в желтоватом тумане.

Отвлеклась Надя, глянула на ковер...

2. КИТАЙ. ОКРЕСТНОСТЬ НАНКИНА. Мост, берег реки. День. Лето

КУПАЛЬЩИЦА

... и вдруг ожил туман, заклубился. Загрохотал и выкатился из него на мост железный состав, понесся стремительно, оставляя за собой желтоватые хлопья. Вот последний вагон... И все стихло... Вновь ничто не тревожит покой величавой реки, что течет под мостом...

Вот девушка, одна, на берегу. Оглядывается пугливо. Нет никого вокруг. Вот сбрасывает одежду и спешит к реке. Вот плещется, плывет. Вот раздвигаются кусты и кто-то смотрит... Вот выходит на берег девушка, ее очертания размыты колебаниями раскаленного желтоватого воздуха.

Скрытно приближается к ней невидимый наблюдатель, хрустит пересохшими ветками прибрежного кустарника. Вздрагивает молодая китаянка, присев, прикрывает одеждой точеное тело. Но нет, показалось: по-прежнему нет никого вокруг. Вот, одевшись, бежит китаянка от желтой реки в сторону желтого солнца, ей навстречу стоит недвижим пейзаж у Нанкина: крыши пагод, причудливой формы деревья, за ними долина, гора, водопад. Ни души. Вековечный покой созерцанья. И солнце, жгучее желтое солнце растворяет в лучах китаянку.

И жмурит от солнца глаза молодой европейский мужчина, глядя девушке вслед...

3. МОСКВА, Улица. Лето. Жара

ОЧЕРЕДЬ

... И такое же жгучее солнце расплавляло асфальт, наполняя Москву сизоватым туманом... Так же жмурится тот же мужчина, лишь лицо повзрослело, не совсем уже молод, лет за тридцать. И одет по-другому, в джинсовом весь, в голубом. Но фигура такая же: крепкая, стройная.

А стоял он к лотку за бутылочным пивом, последним. перед ним всего три работяги: первый — с авоськой в руках, второй — толстый, весь потный, а третий — худой, и в руках ничего.

Стоят, мирно беседуют. Вдруг подходит невзрачный, невысокий мужик, правда, лысый и морда свирепая, и прямо к прилавку.

— Возьмите и мне.

Ну, все ему, конечно:

— Постоишь.

— Нечего без очереди лезть.

А он обернулся и тихо так говорит:

— Не могу я...Устал. Вчера работал, сегодня работал — устал.

— Все устали, — работяга ему потный отвечает.

И который с авоськой тоже:

— Знаем мы таких.

А Лысый опять:

— Правда, устал, ребята. В пересменок лег на пол отдохнуть. Мужики говорят, лучше бы воды попил. А я думаю, лучше на полу полежу.

Тут мужчина, весь в джинсовом, в шутку сказал:

— Ляг, еще полежи, я тебя разбужу.

Лысый глазами сверкнул на него, зубы сжал и опять к продавщице. А та не дает ничего, ждет, чем дело закончится. Тогда Лысый вдруг взял, да и лег у лотка на горячий асфальт, весь в плевках и окурках. И лег как-то странно, не вынув левой руки из кармана.

Тут все замолчали и смотрят на него. И продавщица даже через прилавок перегнулась и сказала:

— Во как!

И тот, с авоськой, сказал:

— Во как!

А мужчина джинсовый усмехнулся только и щекой презрительно дернул.

Работяга потный не выдержал душой, а как раз его очередь брать была, и говорит Лысому:

— Ладно, сколько тебе??

Тот в ответ растопырил два пальца на левой руке.

Взял потный ему и себе тоже и пошли они в тень.

4. УЛИЦА. День. Вблизи у лотка в тени деревьев

РАК ИЗ ПРОБОК

А как пива хлебнули, потный спросил:

— А ты чего молодой и весь лысый уже?

— Да перед дембелем уже авария была на станции. В луче радара птица горит, а я только так.

— А я тоже "пэвэо" — обрадовался работяга. — Ты на каком комплексе служил? Я на семьдесят пятом ВЭ.

— А я на семьдесят пятом ДЭ! — сказал лысый.

— Ух ты! — еще больше обрадовался работяга.

Тут и тот, другой, с авоськой, подошел, и еще один, а за ним и мужчина в рубашке джинсовой.

— Ну что, по пиву? — спросил "авоська".

— А-а-а, — сказал лысый. — Кайф. И на волчок никого ставить не надо.

— У-у-у, — сказал "авоська".

А мужчина в рубашке тоже свою открыл, и тоже пил, но не говорил ничего, покачивался только да прислушивался, да на Лысого с интересом ироничным поглядывал.

— Я когда на "Волхове" трубил, — сказал, к Лысому обращаясь, работяга, — на семьдесят пятом родимом, то там один дух наверху регулировку в боке крутил в кабине "У-3". Знаешь?

— Ага, — сказал Лысый, еще отпивая.

— Ну и сорвался он сверху и стал падать, и когда мимо меня пролетал, то отверткой по глазу мне и дал. Бац, и темнота в глазе. Меня сразу в госпиталь. Там хирург мне глаз под лампой разрезал, и глаз снова видеть стал. Во!

— Да-а, дела, удивился "авоська".

— А ты где служил? — лысый работягу потного спрашивает.

— Под Брянском.

— И я под Брянском! — Лысый ему отвечает. — Не знаешь, где кента найдешь. Вот только что ты не лысый жаль, — смеется.

А работяга смеется в ответ и с головы парик стягивает. А под париком — лысина. Все так и заахали вокруг: так искусно был парик тот сделан. Даже мужчина в рубашке джинсовой подошел, пощупал холеными пальцами.

— Хочешь такой? — работяга у Лысого спрашивает.

— Можно, — соглашается Лысый в ответ.

И стал работяга поверх этикетки пивной адрес писать:

— Скажешь, что ты от Бычкова.

— Подруга твоя? — Лысый спрашивает.

— Да нет, Верки, бабы моей. Раньше призы по этому делу брала, теперь на дому подрабатывает.

— А "авоська" спрашивает с интересом:

— А сколько берет?

— Этого, честно, не знаю. Моя баба узнала, что бзик у нее — всякие штучки китайские, я порылся в кладовке, помню, в детстве висел на стене. Точно, нашел, такой нарисованный коврик с Китаем. Вот тебе и парик!

И тут мужчина этот, в рубашке джинсовой, вмешался.

— Извините, — сказал он, и стало ясно сразу, что он из культурных на самом-то деле. — Вы вот насчет коврика обмолвились. Не могли бы вы мне рассказать, что на нем было?

— Ну... — задумался тут работяга и пива хлебнул:

— Храм, гора, речка, дерево, лодка плывет...

— А в лодке есть кто-нибудь?

Морщит лоб работяга:

— В лодке?.. Нет. Так... сама по себе...

И вдруг грустно как-то стало обоим.

А тот, который с авоськой, шарит вокруг, пробки от пивных бутылок металлические собирает и в авоську складывает.

Вот Лысый его и спрашивает:

— Слушай, друг, на фига?

— А ты смотри сюда, — "авоська" ему отвечает и достает из авоськи огромного блестящего рака, из пробок пивных спаянного.

— Сам?! — все спрашивают.

— Сам! — гордо "авоська" отвечает.

Ахают все вокруг и рака в руках вертят.

И "джинсовый" повертел тоже.

— Молодец, говорит, "авоське" его возвращая. — Хотел я из Китая привезти такого, да он в реке утонул.

— Ты, что, был в Китае? — удивился "авоська".

— Да. Был. Давно... — ответил мужчина.

— Расскажи.

— Да длинная это история, — отмахнулся мужчина.

— А что ты там делал, в Китае? — Лысый его перебил, — За шмотками ездил?

— Я был на стажировке экспертов по танскому фарфору.

А Лысый опять:

— Что за фарфор такой?

— Это фарфор периода Тан, — тот ему отвечает. — Тонкий такой, блестящий, как нефрит.

— Фиг с ним, с фарфором! Кто утонул-то? — работяга пристал.

И мужчина продолжил:

— Влюбился там один парень в молодую китаянку...

Лысый снова не выдержал, хмыкнул:

— Это ты что ли?

Шикнули на него, а мужчина сказал:

— Какая разница... Ну... товарищ мой...

— Без разницы, — согласились все. — Продолжай.

— ... И китаянка его полюбила тоже. А отец ее был против иностранца. А к нему ехать, тоже нельзя было. Решили они бежать от всех, в другую провинцию, к знакомым, французам...

— Он, что, француз был? — Лысый ехидно спрашивает.

— Да какая разница! — закричали все. — Давай, рассказывай, чего дальше-то было.

— Дальше? Дальше взяли они один рюкзачок на плечи, да и ночью бежать. Как ее отец про это узнал, до сих пор не знаю. Только встретил их на мосту с ружьем. Пришлось им прыгать... Вот он и утонул...

— Француз? — работяга с сочувствием спрашивает.

— Рак, — мужчина отвечает. — Он тяжелый, ко дну потянул.

— Какой еще рак? — удивился тут Лысый.

— Да такой же вот рак, кивнул на авоську мужчина. — Лежал в рюкзаке.

— Ладно, хорош косить... Подумаешь, Китай. Я, знаешь, чего повидал?

— А чего? — мужчина, к нему оборачиваясь, спрашивает.

Но тут работяга на Лысого попер:

— Не передавай, не каждый в Китае был! И что? — обратился он уже к мужчине.

— Что?

— А китаянка?

— Китаянка?.. Ее отец успел вытащить.

— Да, жалко француза, — Лысый с издевкой протянул.

А мужчина как-то странно на Лысого посмотрел и обратился спокойно к работяге:

— Так не могли бы вы и мне адрес этой парикмахерши дать? Хочу на коврик ее посмотреть.

— Как тут не дать, — сказал "авоська".

И работяга, вежливо:

— Конечно, конечно.

— Так есть же адрес уже, — Лысый в землю сказал и, ухмыльнувшись, к мужчине к этому обратился:

— Может, счас и поедем? Я тебе тоже кое-что расскажу...

— Ну что же, сейчас, так сейчас, — тот ему отвечает неторопливо. — Можно и про кое-что послушать...

5. УЛИЦА РЯДОМ С МЕТРО. Тот же день, тот же час

ОТПЕЧАТКИ

... И вот идут они по улице к метро, и лысый мужчине этому и говорит:

— Косишь а ажуре, как у Рида.

А мужчина:

— Какого еще Рида?

— Майна Рида...

Тот помолчал, а потом говорит с усмешкой:

— А ты, значит, под Бердянском, на семьдесят пятом ДЭ?

— Ладно, лысый ему говорит, — я тебе еще и не такого могу рассказать.

— А вот чего?

— А вот, допустим, ты бабу мою изнасиловал...

— Допустим... И что?.

— А то, что я тебя из ружья, из своего даже, взял, да убил. И вот, — продолжает Лысый, — берут меня по подозрению и сажают в КПЗ.

А в это время проходили они мимо афиши, и на афише было написано: "Большой зал консерватории. Фортепианный вечер". И фотография солиста. И Лысый остановился и достал из кармана руку, и говорит:

— И вот заставляют меня "поиграть на пианино".

И взял он и поплевал на пальцы правой руки и прислонил их к афише, оставляя отпечатки.

— И два моих отпечатка совпали, а другие смазаны. Так вот и отправляют они ружье на повторную экспертизу. А я... р-раз, их и отрубаю!

И он пошевелил пальцами правой руки, а левую по-прежнему держал в кармане.

7. КВАРТИРА НАДИ. День

ПОЧТАЛЬОН

А Надя парик уже закончила, на себя примеряет, смотрит в зеркало. Понравился, видимо, песню запела. Веер бумажный китайский взяла, закружилась по комнате. Потом вновь загрустила, покачала головку китайчика лысого.

И тут в прихожей в дверь позвонили. Ну, Надя вышла.

— Кто? — спрашивает.

А из-за двери голос какой-то дурацкий:

— Почтальон.

— Какой почтальон?

А голос козлиный:

— Телеграмма.

Надя в глазок посмотрела, а это, действительно, старичок-почтальон. Ну, Надя дверь и открыла. И он ей дал телеграмму, а Надя глянула на нее и говорит:

— А это не мне телеграмма. Это соседям.

Почтальон взял телеграмму обратно и говорит:

— Жалко, что не Вам. Хорошая телеграмма...

А сам не уходит, на Надю смотрит.

А Надя дверь уже закрыла. Тут опять звонок. Открыла Надя опять — все тот же почтальон стоит и протягивает ей письмо.

— Возьмите тогда письмо, — говорит. — Тоже, наверно, хорошее.

Надя увидела письмо, обрадовалась:

— Что ж вы сразу не отдали? — спрашивает.

— Да двери перепутал, — почтальон отвечает и опять стоит, не уходит. То ли Надей любуется, то ли ждет угощения.

8. КВАРТИРА НАДИ. День

ЗНАКОМСТВО

А Надя уже и не видит его. Вскрыла конверт и стала читать, позабыв даже двери прикрыть. А почтальона как дернет кто-то сзади за руку, он и исчез. И тут Лысый с тем мужчиной входят.

— Что же вы, Надя, дверь не закрываете? — Лысый ее с порога спрашивает. — А вдруг воры? Или еще хуже — убивцы какие?

— Ой, — вздрогнула Надя. — Дверь забыть закрыла.

— Да вы не бойтесь, — Лысый говорит, — мы хорошие. Мы от Бычкова.

— А Надя конверт выронила случайно, а Лысый быстро наклонился, поднял, на надпись взглянув, и ей подал.

— Да уж я по голове по вашей догадалась, что не плохие, — улыбнулась Надя. — Ну, проходите, раз от Бычкова.

И когда мимо нее мужчина тот проходил вслед за Лысым, то их взгляды встретились и задержались, отражаясь один в другом, и Надя смутилась слегка, видно, что сразу понравился мужчина тот ей. Да и она ему вроде тоже. А пока длилось мгновение сладкое для них то, Лысый уже успел в комнату войти, а на манекены даже и не усмехнулся, потому как лифчик Надин на стуле увидел и сразу рукой своей его покрыл и сжал, телом свой жест загораживая. А как Надя вошла и за ней мужчина тот, Лысый поворачивается и говорит:

— Ну, Надя, сделайте мне волосы длинные, как у короля. Я с вами по-королевски расплачусь. Вы не думайте, что я шучу. Я богатый.

И пачку денег из кармана вынимает и на голову манекену какому-то и кладет.

А Надя:

— Да что вы, я со всех одинаково беру. А деньги вы возьмите, я же не сделала еще ничего.

— Да это аванс, — Лысый говорит.

— Я авансов не беру, — Надя отвечает.

А мужчина тот стоит и на ковер китайский смотрит.

— Ну хорошо, — Лысый говорит.

И взял деньги и опять в карман себе положил.

— Сейчас обмерку сделаем, — Надя говорит. — Вот сюда садитесь.

И на стул показывает, где ее лифчик висит.

— Ой, простите, — покраснела и быстро лифчик в шкаф сунула.

А Лысый:

— Да он мне не мешает.

И стала она ему голову обмерять резинкой и цифры на бумажке помечать, а Лысый от ее касаний кайф ловит. А мужчина перестал уже ковер разглядывать и видит, что Лысый кайф ловит, не нравится ему это, конечно, но он молчит.

А Лысый Наде:

— И что же вы, Наденька, за письмецо получили, что аж двери забыли закрыть?

А Надя:

— Да от брата.

И вздохнула.

— Да-а, грустное письмецо, — Лысый говорит.

— А вы откуда знаете?

— Так ведь из зоны письмецо, — Лысый отвечает.

А Надя покраснела и говорит:

— С чего вы взяли, что из зоны?

А потом на манекены показала и другим, официальным таким голосом:

— Вот волосы, выбирайте. Можете пощупать. Вот те жесткие, а те, каштановые, мягкие.

Ну, Лысый встал, подошел к головам, щупает волосы и говорит:

— А я по конверту догадался. Был я на зоне той, и индекс знаю. Омск, он и есть Омск. Общего режима зона, двойка. Правильно?

— Правильно, — Надя растерянно отвечает.

— Да я Колю вашего знаю, — Лысый говорит. — Я сам только недавно освободился.

— А Надя молчит и на мужчину смотрит.

А Лысый:

— Да вы на него не смотрите. Мы с ним только сегодня у вас в подъезде встретились.

А мужчина подошел к шкафчику и — хлоп по нему ладошкой:

— Простенький, — говорит, — Надя у вас шкафчик.

И на Лысого смотрит. А Лысый Наде:

— Да, помню я Колю. Я с ним в карантине был, и потом нас на зону вместе подымали, на шмон всегда я вслед за ним заходил.

— Что за шмон? — Надя спрашивает.

— Да это когда раздевают догола и в места в разные заглядывают, чтобы, не дай бог, не пронес ничего — стиры там или мойку.

А Надя:

— А что, ни стирать нельзя, ни мыться?

Тут Лысый рассмеялся:

— Стиры — карты это так называются по-нашему. А мойка — лезвие.

И на мужчину посмотрел, смех с лица сняв, и покашлял. А мужчина к ковру подошел, рукой провел и, усмехнувшись, проговорил:

— "... Потому что не волк я по крови своей, и меня только равный убьет".

Тут Надя на мужчину посмотрела и сказала:

— Ой, простите, мы вас задерживает. Может, вы в другой раз зайдете?

— Конечно, — Лысый говорит. — Он парень хороший, в другой раз зайдет.

А Надя:

— Или... подождите лучше еще немного, а то вдруг я завтра уеду.

— Хорошо, — мужчина отвечает. — Я подожду.

Тогда Лысый стукнул манекену сверху по голове. Манекен и упал. А Лысый поднял и говорит:

— Ой, простите, чушку вашего задел.

— Да ничего, — Надя отвечает.

А Лысый:

— Да, помню Кольку. Тихий пришел. Но вы за него теперь не бойтесь — он мазу там держит. В обиду себя никому не даст. И я тихий был...

— А вас били? — прервала его Надя.

— Ой, как били, Наденька, кто бы пожалел! Пожалейте меня, Наденька!

И за руку ее берет.

— Конечно, пожалею, — она по-доброму улыбается ему.

А он — выше, к локтю. Она руку к себе, с улыбкой еще, а он не дает.

— Да вы не коните, — говорит. — Я тихий. Я только подержаться. Меня, знаете, как били, особенно по прописке... И по ногам, и по почкам, и по лицу, и по...

И манекены от ужаса глаза вытаращили, словно смотрят, как Лысого дуплят. А Надя руку свою вырывает:

— Не надо больше про это! Ну, не надо, прошу вас.

Тут Лысый рассмеялся:

— Так вот же я — живой!

И руку правую Наде на талию положил:

— А что, в самом деле, если нам в ресторанчик махануть? Да другие веселые разговоры поразговаривать?

А Надя руку его снимает:

— Нет, нет... пустите.

А Лысый опять ее за талию:

— А кто же про Колю вам расскажет, Наденька?

— Прочь! — Надя крикнула, освобождаясь.

И к мужчине оборачивается:

— Вы что, заодно?

А тот — хлоп! — по шкафу и на Лысого:

— Ладно, кончай эти штучки!

— Ла-а-дненько, — Лысый ему так отвечает.

А Надя смотрит на них и сказать что не знает, потом к мужчине повернулась и говорит боязливо:

— Давайте с вами теперь.

А Лысый:

— Да он коврик погладить пришел.

А мужчина ему:

— Да не только. Не тебе одному парики нужны.

Лысый опять:

— Тебе-то зачем? На рака, что ли?

Мужчина спокойно:

— Могу рассказать.

А сам на коврик уже и не смотрит, все больше на Надю.

А Лысый тоже по шкафчику — хлоп:

— Вот уж, в натуре, не стоит, долго получится.

Тут Надя мужчине и говорит:

— Ну, снимайте.

— Что снимать? — тот спрашивает.

— Как "что"? Парик свой снимайте.

И на волосы его кивает:

— Вам покрасить, что ли?

— Да нет, это мои... собственные.

— Вы из театра, что ли? — Надя удивилась.

А Лысый:

— Во, во — из театра.

— Нет... — замялся мужчина. — Это не мне. Мне на мальчика. На китайчика... И чтобы волосы такие, как у вас...

Надя ойкнула:

— Ой, извините, это парик...

И в ванную убежала парик снимать и прическу свою поправить.

Лысый прыснул и мужчине тому говорит:

— Слушай, кончай заливать!

Но тут Надя вернулась и сразу мужчине:

— Извините, так что Вы про мальчика?

А тот Надю как с новой прической увидел, тут же забыл про все. И спрашивает:

— Про какого?

Надя видит, что нравится ему, смутилась, молчит.

— Про китайского своего, — Лысый ехидно.

— Товарища моего, — мужчина говорит. — Он уехал, а его китаянка... потом родила. Только родился мальчик лысый совсем, вот как ты.

— Ну ты даешь! — нахмурился Лысый.

А мужчина подошел к детскому манекенчику и говорит:

— Вот такой бы паричок.

— Что же вы мальчика не привели? — Надя спрашивает. — Надо бы мерку.

А Лысый:

Да нету мальчика-то никакого. Он ковер ваш решил увести.

А мужчина:

— Не слушайте вы его. Мальчик есть, конечно.

— Конечно, есть в Китае шерсть, — Лысый опять вставляется.

— Слушай, друг, — мужчина к нему обращается, подожди-ка меня в

подъезде, там объяснимся.

— Ла-а-адненько, — тот ему отвечает, с усмешкой зловещей такой удавьей.

И к Наде:

— Так когда мне зайти?

А Надя:

— Сюда не надо приходить. Зайдите в парикмахерскую на той неделе, в среду, Ленинградский проспект, 22.

И хлопнула дверь за Лысым.

9. КВАРТИРА НАДИ. День

ВПЕРВЫЕ НАЕДИНЕ...

... осталась Надя с мужчиной джинсовым в комнате.

— Вы, что, правда, из-за ковра пришли? — Надя спрашивает.

— Ну, не только, — мужчина отвечает. — И за паричком тоже. Но ковер, правда, тоже хотел посмотреть.

— Но я его не продаю.

— Жаль, — мужчина говорит. — А где у вас можно руки помыть?

— Здесь, вот, пожалуйста, — провожает Надя его в ванную. — Счас я полотенце чистое...

А дверь в ванную уже захлопнулась.

И вот стонет мужчина от наслаждения разрядки мочевого пузыря после выпитого пива...

... Точно также постанывает от удовольствия Лысый, журча в полутемном углу Надиного подъезда...

... А когда вышел мужчина из ванной, Надя подает ему полотенце и спрашивает:

— Простите, а как Вас зовут?

— Александр, — мужчина отвечает.

— А Надя руку протягивает и говорит:

— Надя.

И снова между ними интерес возникает, как между мужчиной и женщиной.

— А вы, что... правда, в Китае были? — Надя спрашивает.

— Да, правда, — Александр отвечает.

— Ой, — вздыхает она. — Как бы я хотела в Китай попасть... Я, как засыпаю вечером, так смотрю на эту лодку, и она меня несет, несет...

А Александр смотрит на нее и молчит.

И молчат они, а интерес этот между ними все разгорается. И засмущалась Надя опять, и чтобы неловкость сбить, спрашивает:

— А правда, что это китайцы зонтик изобрели?

— Да, — улыбается Александр. — Они бледную поганку курили, гриб такой дурманный. Ну и под этим делом выдумывали стихи, бумагу, фарфор, зеркала, порох, зонтик...

Он продолжает улыбаться, и тогда Надя вдруг говорит:

— Ой, простите, мне пора уже. Я на работу во вторую смену опаздываю.

10. УЛИЦЫ МОСКВЫ. День

ЛЫСЫЙ В ТАКСИ

И когда Александр вышел из подъезда, то увидел, что стоит такси и Лысый рядом, на машину облокотился.

— Садись, — говорит. — У меня к тебе базар есть.

Ну, Александр помедлил и сел в машину. Лысый на переднее сидение сел, а Александр — на заднее.

— Куда тебе? — Лысый шоферу говорит.

И они поехали.

И сначала они ехали и молчали, а потом Лысый обернулся и сказал:

— Ну что ты молчишь?

— А что? — отвечает Александр.

— Что-то ты быстро вышел. не дала?

— Слушай, кончай, а? — просит Александр.

— Ну-ну... — хмыкает Лысый. — тогда расскажи, какую ты ей еще лапшу на уши навешал? Про лысых девочек? Или опять про Китай?

— Да у тебя лучше получается. Давай лучше ты, поведай про зону-матушку.

— Да, я действительно сидел, — тогда ему Лысый отвечает. — Да только лучше один раз увидеть, чем сто услышать. А, шеф, верно? — обратился он к шоферу.

— Это-то так, — ответил шофер.

А потом спросил:

— И по какой сидел?

— По сто восьмой.

— М-да, — неопределенно сказал шофер.

— Что "м-да"? — рассмеялся Лысый. — Не знаешь, что такое сто восьмая.

— Догадываюсь, — сказал шофер.

— Да ты не грусти, — хлопнул его по плечу Лысый. — Сто восьмая — это за убийство. Но я только по первой части.

Шофер не ответил ничего, и тогда Лысый спросил его:

— А сколько твое крыло стоит?

— Какое крыло?

— Ну, "волжанки" твоей крыло?

— Машины что ли?

— Да.

— Ну, если помнут, то ребята в парке выправят... Баксов за сто.

И тогда Лысый вытаскивает пачку денег:

— Вот тут двести. Долбани-ка вот этого по фюзеляжу слегка, — и в лобовое окно на идущего впереди "Запорожца" показывает. — Ему дашь сто и себе сто оставишь. Идет?

И положил деньги на приборный щиток.

— Да ну... ты что, — шофер неуверенно отвечает, а сам на деньги смотрит.

— Ну, на еще сто, — Лысый говорит и еще сто вынимает и туда же кладет. — Тарань его в фонарь! Да, фарфор? — оборачивается он к Александру.

— Е-ма-е, — заерзал шофер, глядя на деньги. — Ну, хоккей! Набрось еще.

— На, — бросил еще четвертый сверху Лысый и закричал. — Ну, мочи "зэпа"!

Ну, шофер выждал момент удобный и дал "зэпу" тому, остановившемуся резко на светофоре, в заднее крыло, схватил деньги со щитка и выскочил ругаться с шофером тем.

— Ну как? — обернулся Лысый к Александру. — В Китае интереснее было?

А тот молчит.

А Лысый достает левую руку из кармана и говорит:

— Веришь, нет — я два года баб не щупал. Оставь мне ее... По-хорошему прошу... Не ходи туда больше.

— Но... — неуверенно начинает Александр.

— Паричок?

— Да.

— На китайчика? — Лысый его с гримаской переспрашивает.

— Да, — уверенно кивает Александр.

— Слушай, кент, не гони ты мне тюльку. Мы же не в винотделе. Ну не хочу я опять в тюрьму из-за тебя. По-хорошему же прошу! Сколько ты хочешь?

— Да не в деньгах дело, — ответил, опустив взгляд, Александр.

— Тогда за проезд сам заплатишь, — сказал Лысый и хлопнул дверцей.

— Куда? — спросил у Александра вернувшийся шофер.

— В Пекин, — ответил тот.

11. КВАРТИРА НАДИ. День

НАДЯ

... А Надя одна у себя в квартире. Смотрит, задумавшись, на унылый московский пейзаж за окном. Вот спрашивает у своих манекенов деревянных:

— Ну, что, лыски? Тоже в Китай захотели?

И улыбнувшись печально, подошла к столу, взяла полученное письмо, читает опять. Но нет уже прежней радости на ее лице... Вот смотрит уже не в письмо, а на свой китайский ковер...

12. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. Вечер

МОЦАРТ

Играют Моцарта музыканты. Вот их вдохновенные лица.

Волшебная палочка дирижера. Скрипичные смычки. Это Большой зал консерватории. Вот финал, последние аккорды. В партере мужчина, но теперь он не в джинсе, а в шикарном костюме. Кремовая рубашка, кожаный галстук... Он слегка пьян, слушает, шепчет:

— Ты, Моцарт, — бог, и сам того не знаешь; я знаю, я.

Последний аккорд. Аплодисменты.

13. БУФЕТ. Вечер

СТАВЬ ШАМПАНСКОЕ, ПАДЛА!

Антракт. Шарканье ног и гомон жующей публики в буфете.

Вот третий звонок. Буфет почти пустой. Александр подходит к стойке.

— Еще шампанского.

— А вам не хватит? — говорит ему нагловатый молодой человек за стойкой.

— Не твое дело.

— А мы после третьего звонка не отпускаем.

— Слушай, кент, в натуре, — говорит, взглядывая на буфетчика, Александр. — Я как второй день из зоны. Ты знаешь, как пальцы себе рубят, чтобы на "пианино" не играть"?

И он ударил кулаком по стойке, и буфетчик отшатнулся.

— Я тебя пропишу, будешь у меня парашу целовать. Ставь шампанское, падла!

И испуганно буфетчик открывает бутылку и наливает мужчине еще.

— А пугливые вы здесь все, — говорит Александр, бросая деньги на стойку. — Вчера таксисту даю двести баксов. Давай врежемся в кого. Куда там...

14. КВАРТИРА АЛЕКСАНДРА. Поздний вечер

КИТАЙСКАЯ ВАЗА

Темная квартира. Открывается дверь. Александр вваливается поддатый. Он в том же костюме, с концерта. Включает свет. Великолепно, со вкусом обставленная комната. Книги, картины, пластинки. на полках несколько китайских ваз. Статуэтки.

Вот ставит пластинку. Моцарт. Слушает... берет одну из ваз. Переворачивает, смотрит на клеймо, читает иероглиф:

— Дзи-я-яуа, фэ... Ви-и-но...

Вот наливает в вазу вино и пьет. Смотрит на иероглифы на боку вазы, читает медленно:

— Беспредельное счастье пусть проникает во все ваши дела...

Вдруг замечает в зеркале свое отражение.

— Ну что, падла, косишь в ажуре, как у Рида?

15. КИТАЙ. Утро раннее

СТРОГИЙ ВЗГЛЯД СТРЕКОЗЫ

Вот снова Китай. Девушка-китаянка на велосипеде. Она подъезжает к буддистскому храму. Медленно открывается дверь, и выходит старший китаец, сторож.

Девушка привезла старику-отцу легкий завтрак — рисовые лепешки, флягу холодной воды. Ее стрекозиные быстрые жесты, детский почти смех... А из-за сливы смотрит. Блестит его взгляд... А она садится на легкий велосипед, легкие вращает педали и исчезает за поворотом.

Тогда и он садится на свой и едет за ней в поворот и преследует из переулка в переулок. И вот река. И девушка останавливается, оборачиваясь... Остановился и он... Строгий взгляд китаянки. Едет прочь Александр...

16. КВАРТИРА АЛЕКСАНДРА. Ночь

ОСКОЛКИ

... Вот разбилась ваза, выпав из опущенных рук Александра. Вот он пинает осколки, подходит к шкафу и достает из шкафа женское китайское платье. Блестящий дорогой шелк, тонкий рисунок: пагода, река, мост... Держит в руках — смотрит, кладет на диван — смотрит. Потом складывает осторожно, заворачивает.

Берет пиджак, бутылку вина, сверток, выходит из квартиры.

17. УЛИЦЫ МОСКВЫ. Ночь

ОДИНОЧЕСТВО

Быстро удается Александру поймать такси.

Вот едет по ночной Москве: густые огни реклам, редкие прохожие, цветомузыка светофоров.

Одиночество.

18. КАБАК. Ночь

ПАРИ

У стойки бара Лысый. Рядом два мужика: один — громадный верзила, второй, худощавый, — поменьше.

— Сто баксов, — говорит верзила, в упор глядя на Лысого.

— Двести, — говорит Лысый и кладет деньги на стойку.

— Идет, — усмехается худощавый и сам добавляет сто долларовую бумажку.

— Командир, — обращается Лысый к буфетчику. — Бутылку водки, два стакана и огурец.

Буфетчик распечатывает и наливает ровно два стакана, сначала верзиле, а потом Лысому, и сразу убирает пустую бутылку под стойку. На ее место ставит блюдце с огурцом.

Лысый выпивает, и верзила выпивает, и оба смотрят друг на друга, ухмыляясь. ни тот, ни другой не закусывают. Оба крепко стоят на ногах, но Лысый слегка покачивается.

— Вторую, — командует парень буфетчику и расплачивается.

Буфетчик достает вторую, точно такую же бутылку, обклеенную широкой этикеткой, открывает и разливает, снова сначала верзиле, а потом Лысому.

Пьют по второму. Теперь и верзила слегка покачивается, но ни тот, ни другой рокового шага не делают и за стойку не хватаются.

— Еще, — бросает деньги на стойку Лысый.

Буфетчик разливает третью.

Ты бы закусил, пентуха, — кивает Лысый на огурец верзиле.

— Он только после десятого закусывает, — говорит второй парень первому.

— Не бэ-э, — рыгает верзила, начиная, однако, покачиваться все сильнее.

Выпивают по третьему. Верзила не выдерживает и тянется к огурцу, закусывает, говорит:

— Водка какая-то дурная.

— Так я ж такую же пью, — отвечает Лысый.

— Ставь еще, — говорит первый парень буфетчику.

Буфетчик разливает четвертую, точно такую же. Лысого ведет и верзилу ведет, но оба еще держится на ногах.

Пьют по четвертому стакану. Верзила уже вот-вот оступится.

— Жорик! — кричит ему первый парень. — Еще чуть-чуть!

— Ни бэ-э, — снова икает верзила.

— Пятую! — пьяно кричит Лысый.

Буфетчик достает пятую... но верзила уже сделал шаг, другой и валится у стойки. Лысый пьет, но сгребает доллары себе в карман, бормоча:

— Я вас и за щеку заставлю взять и на четыре кости поставлю.

Худощавый тщетно пытается оттащить верзилу от стойки.

18. КВАРТИРА НАДИ. Ночь

ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ

И вот стол в Надиной комнате. А на столе открытая бутылка вина и два бокала.

— А еще? — смеется Надя.

— Ку-ми-фа-яня-и бидо, — говорит он.

— А это что значит?

— Посмотри мне в глаза.

Долго смотрят друг другу в глаза. Надя не выдерживает, опускает взгляд. Краснеет.

— Я думал, вы меня не пустите, — говорит он. — Уже так поздно.

— Вам пора уходить. Вы не найдете такси... — отвечает она.

Он молчит, потом спрашивает:

— Вы не сердитесь, что я приехал?

— Нет.

— Мне было так грустно одному у себя в квартире.

— Почему?

— Не знаю. Я даже лег спать с тоски. И закрыл глаза, и снова ковер Ваш вижу, и лодку, и две скамеечки там, на носу и корме. И я подумал: разве я не свободен? И решил приехать.

— Странно.

— Да, наверное.

Они молчат.

— А как будет по-китайски паричок? — вдруг спрашивает она.

— Паричок, — смеется он — Не знаю.

— Я тоже хочу в Китай... У меня есть одна музыка китайская. Хотите поставлю напоследок? Там не долго.

— Хочу, — смотрит ей в глаза.

Она включает магнитофон. Слышится китайская речь, потом музыка.

— Это Жанн Мишель Жарр, — говорит он.

— Китай...

— Это придумал француз.

— Француз?

— Да. Диск и в самом деле называется "CHINA" — "Китай".

— Жаль. Я думала, что это настоящая, китайская...

Она смотрит в окно, а он осторожно разворачивает сверток и расправляет китайское женское платье.

Надя поворачивается.

— Что это? — спрашивает удивленно.

— Померьте.

— Ой, какое красивое... Настоящее, да?

— Да.

Вот Надя прячется за дверцей шкафа. Шуршит кимоно, тихо играет музыка. Он наливает себе и пьет... Вот появляется она... Китаянка: платье, парик, макияж... Надю не узнать.

Замер Александр. Заворожено смотрит.

Она начинает кружиться под музыку. Он ставит бокал и подходит к ней. Их танец вдвоем.

— Как по-китайски нос? — спрашивает она, разглядывая его лицо.

— Фие.

— А губы?

— Уинь.

— Увинь?

— Нет, — поправляет он. — вытяни губы вот так — уинь.

Она закрывает глаза, говорит:

— Уинь.

Александр пытается поцеловать ее в губы, но она неожиданно открывает глаза и отстраняет его:

— Все, все, вам пора!

— Да, да... — говорит он. — Простите меня. Я слегка пьян. До свидания.

Идет к двери.

... Вот выходит из подъезда. Ночная Москва...

... А Надя в ванной, перед зеркалом. Парик то снимет, то оденет. Вот, наконец, бросает его в сторону и начинает умываться. Нет, бросила, вновь смотрит в зеркало...

19. КИТАЙ. Начало дня

БУДДИЙСКИЙ ХРАМ

Солнце встает, освещая резную дверь храма — барельефы с драконами, что заглатывают свои хвосты.

Неподвижны тонкие ветви деревьев сливы вокруг.

В разноцветных одеждах на легком велосипеде легкая девушка-китаянка скользит вдоль тропинки, как стрекоза. Следом за ней, крадучись, едет Александр. Девушка-стрекоза подъезжает к буддийскому храму. Оставляет велосипед. Входит. Александр входит за ней. Она стоит спиной. Лики Будд. Пристально смотрит на Александра старый китаец-монах, сторож храма. Вот подходит, неслышно ступая.

— Русский? — спрашивает строго Александра китаец.

— Да, — Александр отвечает.

— Уходи! — машет сторож рукой в направлении двери.

— Почему? — изумляется Александр.

А старик еще громче и злей:

— Уходи!

И палкой стукнул о гулкие плиты пола.

Вот пятится к выходу Александр.

— Тише, дедушка, тише, — просит по-русски. — Ухожу, ухожу...

А сам все на девушку смотрит. Но та ничего не заметила, так спиной и стоит.

20. МОСКВА. ПАРИКМАХЕРСКАЯ. День

НАДЯ — ВЕСЕЛАЯ

Надя в салоне орудует ножницами..

— Виски прямые? — спрашивает она клиента.

— Косые.

Вот подстригает виски, а сама напевает.

— Надь, вчера по первой кино смотрела? — спрашивает ее работающая рядом парикмахерша.

— Не-а.

— А чего делала?

— Музыку слушала.

— Музыку? Ну ты даешь, — усмехается та. — Чего ее слушать-то?

Пожилой парикмахер говорит молодому:

— А по второй здорово вчера "Спартак" "Динаме" твоей засадил. Три — ноль!

— Да Кирьянов болен же был, — отвечает тот.

— А сзади скобку? — спрашивает Надя клиента и смотрит на часы.

— Да.

Быстро она делает ему "скобку". И сдергивает простыню.

— Я хотел еще побриться, — недовольно говорит клиент.

— Что же вы раньше молчали? — спрашивает Надя.

— А вы же не спрашивали ничего.

Она снова накидывает простыню, быстро размазывает ему крем по щекам, быстро бреет.

— Вы что, на футбол опаздываете? — раздраженно спрашивает клиент.

— Ага, — смеется Надя.

— Надь, а ты за кого играешь? — весело спрашивает ее молодой парикмахер.

— Я играю за "Динамо", а болею за "Спартак".

И обращается к клиенту:

— Все. Бритье окончено.

— Слушай, Вера Павловна, — обращается она теперь к парикмахерше.

— Я побежала. Тут один должен за париком зайти. Отдай ему, а?

— И она достает из сумки парик.

— А деньги заплачены уже? — спрашивает парикмахерша.

— Нет. Он даст.

— А сколько?

— Да сколько даст, столько и даст.

— Надя у нас только лысых и любит, — язвит молодой парикмахер. — Побриться и мне что ли?

— Побрейся, Федя, побрейся, — отвечает она, — голова дышать будет. Мыслей свежих прибавится.

Вот Надя уже у двери парикмахерской. И тут Вера Павловна ее за руку придерживает:

— Завидую я тебе, Надежда.

— Это чему же? — удивляется Надя.

— Какая-то ты радостная бываешь. Без всяких причин. Я так не умею, — вздыхает Вера Павловна.

— Есть причина, — улыбается Надя.

— Николая твоего выпускают? — предполагает коллега.

Вот мрачнеет Надя лицом. Потухли глаза.

— Нет.

И смотрит в окно. И не спешит уже никуда.

— Где парик, — спрашивает тихо.

А Веры Павловны нет, в подсобку ушла. Надя за ней:

— Отдайте! — хвать парик у коллеги из рук и на улицу.

21. УЛИЦА. День

ШАНТАЖ У ПАРИКМАХЕРСКОЙ

А навстречу ей — Лысый.

— Здравствуйте, — говорит.

А Надя ему:

— Вот, готово. Возьмите. Извините, спешу...

Сунула Лысому в руки парик и пошла. Догнал ее Лысый, пристроился рядом и дет, как ни в чем не бывало. И тут говорит:

— Вы, Надя, простите, что я тогда себя так вел. Это я выпимши был. Я когда выпимши, то дурной. А так я культурный, тоже тихий в душе, как Ваш Коля. Это нас зона портит.

— И его испортила? — с любопытством спрашивает Надя.

— Да нет, нет, но... долгий это разговор. Может, зайдем куда-нибудь, в кафе, посидим, я вам подробно расскажу. Мне, ведь, Коля много чего о вас рассказывал, — и улыбается.

— Это он вам посоветовал меня в кафе пригласить? — подозрительно смотрит на Лысого Надя.

— Да, он, — улыбается Лысый, достает коробочку и преподносит Наде кольцо. — Это вам за работу. Чистое золото.

— Не надо, — отстраняется Надя.

— Не краденое, не бойтесь.

А Надя ему:

— А где чек?

— Чека нет. В карты выиграл.

— Не надо!

— Но почему? За работу...

— Хватит со мной в игрушки играть, — вдруг холодно говорит она. — Представляю, что он там обо мне понарассказывал, раз вы так сходу подъезжаете.

— Ну, как брат о любимой сестре... — смеясь, начинает Лысый.

— Да ладно, хватит, — отмахивается она. — Про брата я тогда сказала, потому что не знала, что вы сидели вместе.

Улыбка сползает с лица Лысого, он настораживается, внимательно смотрит на нее, а Надя не видит и продолжает:

— Зря Николай меня в такую краску красит. Я действительно его любила... и, может быть, и сейчас еще люблю. А в том, что все так вышло, я не виновата, слышите, не виновата!

Она резко поворачивается и идет.

— Надя! Наденька! — кричит Лысый, догоняя ее. — Ну, конечно, вы ни в чем не виноваты!

— Оставьте меня! — поворачивается она, обрезая его на полуслове. — В конце концов, это не ваше дело. Давайте сто баксов, и мы в расчете.

Лысый достает с готовностью деньги, но все-таки говорит:

— Но я даже не мерил еще...

— Если что не так, зайдите завтра, я поправлю, а сейчас мне некогда.

Выхватила бумажку из рук Лысого, повернулась резко и пошла прочь.

22. УЛИЦЫ МОСКВЫ. День

ПРОГУЛКА

День. Вот Александр в городе один. он просто бродит, впитывая то, что видит и слышит. Машины, улицы, мороженое, дети. И снова у Консерватории. окошечко кассы.

— Два билета, пожалуйста, — говорит он в окошечко.

— На сегодня?

— Да.

И вот он снова бродит по городу. Вот Крымский мост. Он стоит на мосту. смотрит на часы.

23. КРЫМСКИЙ МОСТ. День

ВСТРЕЧА НА МОСТУ

Вот Надя и Александр встречаются на Крымском мосту.

— Давно ждешь? — спрашивает его Надя. Она смотрит на воду, прячет от него глаза.

— Нет, только подошел, — весело отвечает он, не замечая её настроения. Ну, куда? Налево пойдешь — выставочный зал найдешь. Направо пойдешь — парк с аттракционами найдешь.

— А прямо? — светлеет она лицом.

— А прямо...

Он пытается ее поцеловать. Но она не дается.

— Лучше налево.

Речной трамвайчик выплывает из-под моста.

24. ЦПКиО. День

ПИВНАЯ

Парк культуры имени Горького. Пивная. Вот Лысый подходит к очереди. какой-то парень нагло лезет вперед, к окошечку.

— Иди, иди! — пытается оттеснить его старик, который должен брать.

— Папаша, умолкни, понял? — оборачивается на него парень. — Если не понял, сейчас объясню.

— Совсем уже озверели! — возмущается старик.

— Три налей, — говорит в окошечко парень, не обращая внимания на старика.

— И тогда Лысый подходит к парню и говорит:

— Послушайте, вы же здесь не стояли, правда?

— Я тебя, знаешь, где видал? — отвечает ему тот.

— Но ведь вы же пришли после нас, не мешало бы прописаться.

— Я тебя сейчас самого пропишу!

— Вот нахал, — обращается Лысый с улыбкой к старику.

И вдруг сильно и резко бьет парня "поддых", а потом двумя руками по ушам. Тот валится, пытается подняться, бессмысленно смотрит на Лысого.

— Ну, чего зенки вылупил?! — цедит, нагнувшись над ним Лысый. — Канай отсюда, мареха, пока яйца целы!

И толкает парня каблуком в лицо. А потом, как ни в чем не бывало, вежливо обращается к старику:

— Берите, папаша, берите. Ваша же очередь брать.

25. ВЫСТАВОЧНЫЙ ЗАЛ. День

ВЕРНИСАЖ

Александр и Надя медленно движутся по залу. Надя внимательно вглядывается в картины, Александр же, бросая на них короткие взгляды, больше следит за реакцией Нади.

— Зачем художники рисуют такие картины? — спрашивает она. — Ведь все не так. Это получается, что как вранье.

— Они рисуют их, чтобы выжить, — улыбается он.

— Странно, — продолжает она. — Ведь жизнь, она и так жизнь. Зачем еще картины, музыка?

— Для свободы.

— Как это?

— Так.

— И вот, — не унимается Надя, показывая на одну из картин. — Зачем же смерть рисовать?

— Чтобы ушла из жизни в картину.

— Странно.

26. ЦПКиО. День

КОСЫЕ ВЗГЛЯДЫ

В парке. У стойки Лысый и старик пьют пиво.

— Да, похоже ты ему постоянную прописку сделал, а не временную, — усмехается старик. — Зря ты его так по ушам.

— Ничего, очухается к вечеру, — говорит Лысый. — Это еще орешки. Меня, знаешь, как прописывали? В чухи хотели записать, хотели, гады, чтобы я парашу поцеловал. Не вышло...

И вдруг он замечает Надю и Александра. Они проходят рядом. Александр придерживает Надю за талию. Вот он случайно оборачивается и встречается взглядом с Лысым. Александр отводит свой взгляд и, как ни в чем не бывало, проходит мимо. А Надя ничего не замечает...

27. ЦПКиО. День

ПОЦЕЛУЙ

В люльке Надя и Александр висят вниз головой. Вот Александр целует Надю. Она визжит. Они низвергаются вниз.

А там, за кассой билетной, Лысый. Рядом стоит уже изрядно пьяный старик, слюнявит Лысому плечо, бормочет что-то хвалебное.

— Все, отстань, надоел! — говорит Лысый и злобно отталкивает его в сторону.

28. МОСКВА. День

СЛЕЖКА

И вот идут Александр и Надя, уже взявшись за руки, из парка прочь. А следом за ними — Лысый. Остановились Надя с Александром у лотка, встал и Лысый за ближайшим ларьком. Смотрит, рядом нет никого, достал парик, нахлобучил на голову. Смотрит в витрину: он стал почти неузнаваем. Вот покупает расческу. Но причесаться не успел: Надя с Александром в автобус сели. И Лысый, дверь придержав, туда же вскочил...

Вот едут: Надя с Александром впереди, Лысый сзади. А народу в автобусе полно, обжимают Лысого со всех сторон. Вот прыщавый тип какой-то подозрительный к нему притерся и тут же исчез, а Лысый не замечает, следит за передней площадкой. А Надя с Александром вдруг подхватились и выскочили, смеясь, на остановке. Еле Лысый успел со скандалом из автобуса выбраться. А за это время Надя с Александром за дверьми консерватории скрылись. Вот бросился было Лысый следом, а там билеты у всех старухи грозные спрашивают. Лысый к кассе. нет билетов. Плюнул, вышел на улицу, а там парень, одетый, как и все здесь, стоит.

— Слышь, кент, — спрашивает у него Лысый. — Это че здесь такое?

— Консерватория, — тот невозмутимо отвечает.

— А чего консервируют?

Вот уже с интересом смотрит парень на Лысого и говорит:

— Зайди да посмотри. Последний остался.

И показывает Лысому обернутый вокруг пальца билет.

— Сколько? — сразу сует в карман руку Лысый.

Парень наугад называет сумму, раз в десять превышающую цену билета.

Вот Лысый шарит в одном кармане, в другом, в третьем, а бумажника-то и нет!

И тут вспоминает Лысый того типа, что терся о него в автобусе.

— Ах ты, падла! Сука прыщавая! — страшно шипит Лысый, выпучив глаза. — своего! Своего до нитки обирать!! Вот кому надо пальцы поотрубать! — с гневной обидой говорит Лысый стоящему перед ним парню и смотрит на него так, что тот, хоть и не прыщавый совсем, принимает это на свой счет.

— Да ты что, я ведь пошутил, — лепечет парень, отступая. — Возьми, возьми так, все равно пропадет.

Сунул Лысому билет и убежал.

29. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. Ранний вечер

МОЦАРТ И САЛЬЕРИ

Вот вошел Лысый, ищет глазами Надю и Александра, а в фойе уже никого нет. А старушка-контролерша с программкой пристает.

— Да нет у меня денег, мать! — с досадой отмахивается Лысый.

— Возьми, возьми так, раз на последние деньги пришел! — умиляется старушка и сует программку Лысому в руки.

* * *

Играют Моцарта музыканты. Вот их вдохновенные лица. Волшебная палочка дирижера. Скрипичные смычки. Большой зал консерватории. В партере Александр и Надя. Александр сосредоточен: музыка постепенно захватывает его. Надя украдкой косит глазами во все стороны, придирчиво осматривая сидящих вокруг слушательниц. Вот толкает в бок Александра:

— Смотри, смотри, — гордо шепчет она вздрогнувшему Александру, показывая вбок пальцем. — Это я ей прическу делала.

* * *

А Лысый пробует во все двери в зал прорваться, но вдруг их бдительные старушки грустно загораживают: не впускают после начала. И вот сдался Лысый:

— А куда они выходят потом? — спрашивает.

— Туда, — показывает ему старушка.

И вот идет Лысый, а там — буфет.

— Плесни-ка, друг, воды из-под крана, — просит буфетчика.

* * *

... Зал. Александр, закрыв глаза, сосредоточенно слушает. Надя оборачивается, хочет что-то ему сказать, но осекается, смирно вздыхает и также закрывает глаза. Финал, последние аккорды...

* * *

И вот повалила публика в буфет.

— Простите, у вас не занято? — спрашивают у Лысого две культурненькие дамочки неопределенного возраста, с бокалами шампанского.

— Нет, нет, присаживайтесь, пожалуйста, — ласково говорит Лысый.

— Ах, какая чудесная музыка, — говорит первая дамочка второй, явно стараясь обратить на себя внимание Лысого. — Велик-к-колепно! Просто потрясающе. А это адажио... Чудесно, чудесно...

— Да, блестяще, — подхватывает вторая, тоже посматривая на Лысого. — Но Бетховена я люблю больше: такая правда страданий духа...

А Александр с Надей в очереди. Склонившись, Александр декламирует: "Ребенком... ... и сладкие... .

— Простите, а что у вас сегодня по гороскопу? — спрашивает культурненькая дамочка Лысого, который наблюдает за Надей и Александром.

— Понос, — отвечает Лысый, скрипнув ногтем по зубьям расчески.

Вот Надя заметила Лысого, встретившись с ним взглядом.

— ... вдруг виденье гробовое, — продолжает Александр, — продолжает Александр, с вдохновенным выражением лица, — внезапный мрак, или что-нибудь такое...

— Идем, идем скорее, — берет культурненькая дамочка подругу за руку. — Здесь дурно пахнет...

Лысый с остервенением проводит расческой по парику, и тот сползает, оголив лысину.

Вот взвизгнула дамочка. Вот легкий переполох.

И, обернувшись, Александр узнает Лысого. Вот подходит к столику. И тащит его за собой в очередь, к Наде, и говорит Александр весело, обращаясь к Наде:

— Вот, теперь вся твоя клиентура в сборе.

— Здравствуйте, — выдавливает из себя Лысый.

— Здравствуйте, — отвечает опасливо Надя. — Вы что, следили за мной?

— Зачем? — отвечает за Лысого Александр. — Он за Моцартом следил. Правда?

— Следил, — отвечает Лысый, глядя на Надю. — Адажио было просто велик-к-колепно... Но Бетховен мне больше по душе. Такая правда... правда илы... силы духа...

Вот стоит Александр с открытым от удивления ртом.

А Надя вытаскивает торчащую из кармана у Лысого программу и сравнивает:

— Адажио... силы духа...

Вот читает программу Лысый, придерживая Александра за рукав.

— Базар есть...

— Ты уезжаешь? — спрашивает Александр.

— Нет... — отвечает Лысый, не чуя очередного подвоха.

— Значит, еще встретимся и поговорим.

Поворачивается и уходит.

— Ла-а-адненько, — вслед ему цедит Лысый.

30. КВАРТИРА НАДИ. Поздний вечер

ВДВОЕМ

Александр и Надя сидят за столом, пьют вино. Александр оборачивается на ковер:

— Вот этот ковер на нас смотрит, не мы на него, а он на нас.

А она:

— А я всегда это знала.

А он:

— У древних китайцев такие пейзажи священными считались, они их как иконы почитали.

— У них, что, бог такой был?

— Да, мир — это и есть бог...

— А любовь?

— Любовь... — задумывается он.

— Пойдем, покурим, — говорит Надя.

— Ты хочешь курить? — Александр головой встряхивает.

— Да. Помнишь, ты мне про бледную поганку рассказывал?

— Помню.

— Вот я и хочу пойти покурить, может, изобрету чего.

— Чего?

— Ну, зонтик.

— У тебя что, нет зонтика?

— Есть. будет два зато. У Веры Павловны один , а меня два.

— Изобрети мне лучше велосипед.

Вот курят на кухне. Дым. Ночь за окном клубится.

— А ты любил? — спрашивает.

Александр молчит, потом говорит:

— Да.

31. КИТАЙ. Закат солнца

ПИКНИК НА БЕРЕГУ

Вечер. Садится солнце за желтой китайской рекой. Черный профиль железнодорожного моста. На берегу компания подвыпивших французов. Вино, раскладные стаканчики, сыр. Початая бутылка водки стоит посередине. Среди французских друзей Александр. Он рассматривает сделанные ими большие цветные фотографии: мост, река, Нанкинский пейзаж, храм, внутреннее убранство храма. Вот на фотографии в храме и сторож с лукавой улыбкой и печальная Чженцзинь перед статуей Будды.

— Не правда ли, классная дочка у сторожа? — спрашивает Александра товарищ-француз.

— Можно взять? — спрашивает Александр.

— Бери, все бери! — весело предлагает француз, — а я заберу твой фарфор!

Вот товарищ встает, пошатнувшись:

— Что-то я уже пьян! — смеется он, раздеваясь.

— Же сюн су, — повторяет за ним Александр. — Звучит по-китайски.

— Да? — удивляется пьяно француз.

А Александр все в руках фотографию держит с Чженцзынь.

— Хочешь, познакомлю? — предлагает товарищ. — Она говорит по-французски.

А Александр показывает ему фотографию сторожа и тоже спрашивает:

— А как он снимать вам позволил? Меня без фотоаппарата чуть палкой не убил...

— И был по-своему прав, — отвечает товарищ. — Ваши русские сына его застрелили на границе во время конфликта. А от горя и мать умерла через месяц... А как по-китайски купаться? — спрашивает он Александра, совсем уж раздевшись.

И сбрасывает с себя одежду Александр и кричит:

— Ку-пать-ся!

Вот все с гиком бросаются в воду...

32. КВАРТИРА НАДИ. Ночь за окном

МАНДЕЛЬШТАМ

Вот снова курят Александр и Надя, молчат. Ночь за окном.

— Мы с тобой на кухне посидим, сладко пахнет синий керосин, — говорит он, глядя на горящие язычки из конфорки.

— Что это?

— Мандельштам.

— Что такое Мандельштам?

— Поэт.

— А-аа.

— Тебе понравилось?

— Почитай еще.

— Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето. С дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных. В черной оспе блаженствуют кольца бульваров... Нет на Москву и ночью угомону, когда покой бежит из-под копыт...

33. ДВОР НАДИНОГО ДОМА. Ночь

ПОЦЕЛУЙ ТРУБЫ

Вот они снова в комнате. Смотрит со стены на их поцелуй Нанкинский пейзаж... Второй этаж. Их единственное освещенное окно. Смотрит, прижавшись лицом к стеклу, на их поцелуй Лысый. Его жадный, жестокий взгляд. Вот замахивается культей, чтобы разбить стекло, но скрипит, не выдержав его веса, старая водосточная труба. Вот проваливается Лысый в глубокий приямок у подвального окна. Его полный ненависти взгляд.

34. КВАРТИРА НАДИ. Ночь

А КТО ТЫ ТАКОЙ?

— Что?

— Ну, кто ты? — вдруг спрашивает Надя, отстраняя Александра от себя.

— А что?

— Нет, ничего, я знаю, что тебя зовут Александр, и все.

— Откуда я знаю, кто я? Может быть, даже и не Александр. В одной мудрой книге написано: "Свобода — это когда не имеешь личной истории, стараешься стереть то, что было".

— Вы разошлись? — вдруг спрашивает она.

Александр не отвечает. Он хочет снова поцеловать Надю. Но она отворачивается:

— Не надо. Я не хочу.

35. ДВОР НАДИ. Ночь

ЯМА

А Лысому не выбраться самому из приямка. И вот слышит он — хлопнула дверь подъезда.

— Эй, друг, кто там, помоги? — кричит Лысый.

Из темноты сверху протягивается рука и вытаскивает его из ямы. Лысый присмотрелся, а это Александр перед ним стоит. Ну, Лысый сразу на него и попер:

— Слушай, кент, я же тебя по-хорошему просил...

— Ты просил, помоги! — я помог, — спокойно ему Александр.

— Спасибо... — мрачно Лысый говорит. — А ты знаешь, что эта баба не сестра, а любимая женщина моего другана Коли? И что Коля когда-нибудь вернется?

Помолчал Александр, а потом улыбнулся и говорит:

— Хорошо, что предупредил. А то бы я ему рассказал, как ты его бабу прихватывал да в кабак приглашал.

Лысый даже задохнулся от удивления:

— А ты?!

— Так я же ему не друг, — Александр отвечает. — А тебе тем более.

— А Лысый ему:

— Жалко...

— Что? — спрашивает Александр рассеянно, потому что на окно Надино смотрит. Вот погасло оно.

— Жалко, падла, тебя, грохать, — Лысый продолжает. — Вроде ты не из пугливых...

А Александр ему задумчиво:

— Потому что не волк я по крови своей и меня только равный убьет...

— А вот мы сейчас и поравняемся! — говорит Лысый и выкидным ножом щелкает.

А Александр, так же задумчиво глядя перед собой, толкнул Лысого обратно в яму и пошел прочь от дома.

36. КИТАЙ. День

БЕРЕГ ЖЕЛТОЙ РЕКИ

Девушка-стрекоза на велосипеде. Вот она останавливается, оборачиваясь... Остановился и Александр.

— Что вам от меня надо? — спрашивает строго она по-китайски. — Почему вы за мной следите?

— Я... плохо говорю по-китайски, — отвечает он по-французски.

— Вы француз? — спрашивает она и незаметная почти улыбка смягчает ее лицо.

Он опускает глаза.

— Да... Я француз...

— Тогда я спрошу вас по-французски, — говорит она. — Что вам надо? Вы преследуете меня уже целую неделю.

— Мне просто нравится смотреть, как вы крутите педали...

Тогда, привалив к дереву велосипед, она бежит и отвязывает лодку, и смеется, и садится в нее, и отплывает, и смотрит на него.

— Как вас зовут? — спрашивает она.

— Алекс... Жанн! — поправляется он. — Меня зовут Жанн! А Вас?

— Чженцзинь, — отвечает певуче она.

— Чженцзинь, — повторяет за ней Александр.

37. ОФИС АЛЕКСАНДРА В МОСКВЕ. День

ЗВОНОК

И вот Александр на работе. Офис как офис: стол, стулья, шкаф, вентилятор, телефон. Вот Александр разговаривает с товарищем. А другой сотрудник сидит за столом и пишет.

— Нет, ты не прав, — говорит Александр товарищу. — Там же была марка — мейсенские мечи.

— Ты что-то путаешь, — отвечает ему товарищ. — Не было там никаких мечей.

— Были, — отвечает Александр. — Ты забыл.

— Это ты забыл.

— Я? — смеется Александр. Я, к сожалению, ничего не забываю. Там была марка — мейсенские мечи. Так что это тюрингский фарфор.

— Если не забыл, значит, придумал, — смеется и тот. — Я точно помню, там была фолькштедская марка — черный орел.

— Может, и придумал, — соглашается Александр.

И подходит к китайской скульптуре, что лысого юношу изображает, хлопает его по лысине и спрашивает товарища:

— Как думаешь, пойдет ему паричок?

Но вот телефонный звонок. Сотрудник поднимает трубку:

— Александра? Сейчас.

И передает трубку Александру.

— Да... — говорит Александр. — Привет, — продолжает интимно.

И вдруг мрачнеет его лицо.

— Что значит — не надо?.. Я уже собрался ехать, ждал твоего звонка... Я не понимаю тебя... Что значит — ты решила?.. А концерт, я же купил билеты... Я ничего не понимаю... В чем дело, ты можешь объяснить?.. Я сейчас же приеду... Почему не надо?.. В чем дело?.. Я выезжаю... Почему ты плачешь? Что случилось?..

Вот Александр кладет трубку.

— Что-то случилось? — спрашивает его товарищ.

— Да нет, ничего. Мальчишки хулиганят... Ну, до завтра, пока.

38. ПАРИКМАХЕРСКАЯ. День

А НАДЯ — ГРУСТНАЯ

— Виски прямые? — спрашивает она.

— Косые, — отвечает клиент.

— Надь, а ты за кого болеешь? — все так же шутит Федя.

— Да иди ты... — отвечает она.

— Надь, кино вчера смотрела по первой? — спрашивает ее Вера Павловна.

Надя не отвечает.

— Надя сегодня не в духе, — говорит пожилой парикмахер.

— Сзади скобку? — спрашивает Надя клиента.

— Да.

Она делает ему "скобку".

— Бриться будем?

— Будем, — отвечает клиент.

С чувством точит она бритву.

— Надь, ты смотри, не зарежь клиента, — усмехается Федя.

— Сам смотри не зарежься, — хмуро отвечает она.

— Вы знаете, — говорит клиент. — Я передумал, я, пожалуй, не буду бриться. Моя жена давно просила меня отпустить бороду. Говорит, что мне бы пошла.

— А, может, все-таки побреем? — спрашивает Надя. — Жены часто ошибаются.

— Нет, нет. Спасибо.

Клиент встает, оставляя деньги на столике перед зеркалом.

— Следующий! — кричит Надя.

И к креслу подходит... Лысый. Но он сейчас в парике.

Надя испуганно смотрит на него.

— Что-нибудь не так?

Лысый садится в кресло.

— Да волосы длинноваты. Подкоротите, пожалуйста.

А Надя:

— Но это же парик. Отклеиться могут.

— А вы нежно, как ночью.

— Что?!

— Тогда брейте.

— Что?!

— Брейте наголо.

— Вы что, издеваетесь?

— Делай свое дело, — жестко говорит он.

— Освободите кресло!

— Надя, что ты кричишь? — вмешивается пожилой парикмахер. — Если клиент просит постричь наголо, ты обязана исполнить его просьбу.

— Но это парик!

— Ну и что, что парик, — говорит Лысый. — Я же не парикмахер, я не могу его сам обстричь, а мне надо... для дела.

— Да какого еще дела?! — кричит Надя.

— Для мокрого, — усмехается Лысый.

А пожилой мастер:

— Надя! Делайте, что вас просят. Держите марку заведения.

Со слезами на глазах она начинает обривать на Лысом парик. Он наблюдает ее работу в зеркале. И вдруг говорит:

— Когда я кантовался в Южном Китае, то там один кент мне всю малину портил. Я еще там хотел его кончить. Но вот не успел, жалко. А тут вот я его встретил недавно. И опять он мне всю малину портит. А я его предупреждал, чтобы не портил. Так тебе, Наденька, лучше не встречаться с ним, если не хочешь однажды голову его, насаженную на штырь увидеть, среди манекенчиков своих.

До середины только обрила она парик и замерла, когда услышала то, что он сказал.

Тогда Лысый стащил изуродованный парик со своей головы и просил на пол.

— Я не шучу, — говорит.

Достал из-за пазухи что-то и положил аккуратно на столик перед зеркалом. А это — кусок ковра со стены, что над кроватью, над ее, как раз тот самый, где лодка изображена. Поднялся Лысый, молча, и вышел...

39. КВАРТИРА НАДИ. День

ПУСТОТА

Звонок. Еще и еще. Коврик китайский, с обрезанным краем, висит на стене. Вот Александр бьет в дверь кулаком. Дверь открывается. И он входит в квартиру. Крадется... Нет никого. И тут видит остатки ковра на стене...

Вот бежит Александр вниз по лестнице.

40. ПАРИКМАХЕРСКАЯ. День

А НАДИ НЕТ

Опрыскивает Вера Павловна прическу кому-то одеколоном. Вдруг вздрагивает, прыскает даже клиенту в лицо. А это Александр ворвался.

— Простите... — никак отдышаться не может. — А Надя не работает сегодня?

— А она на неделю отгулы взяла, — отвечает, посмеиваясь, Федя.

— Она уехала за город, отдыхать, — важно и как ни в чем не бывало уточняет Вера Павловна.

— Осторожнее, вы же в глаза мне, — тянется к раковине клиент.

— За город? Когда? — переспрашивает Александр.

— Ну, может, с час назад позвонила, — кокетничает плечами Вера Павловна.

Понурый выходит Александр из парикмахерской. Стоит и не знает, куда идти.

41. ТЮРЬМА. День

СЛЕЗЫ

Комната для свиданий. Надя сидит на скамейке, нервничает, закусывает уголки губ, теребит в пальцах платок.

— Сейчас, сейчас приведут твоего Николашу, — усмехается охранник. — Но только чтобы без истерики в финале. Сразу предупреждаю, всего полчаса и ничего не передавать.

Вот лязгнула где-то дверь, и вздрогнула Надя.

Вот по тюремному коридору ведут кого-то, неясная ссутулившаяся фигура в арестантской робе и два конвоира приближаются к двери в комнату свиданий, гулким эхом разносятся их шаги.

Все явственней, все слышнее шаги, все ближе волнуется Надя и... вдруг не выдерживает, вскакивает со скамейки:

— Не надо! Я не хочу!

И выбегает из комнаты. Вот проходит контроль, вся в слезах.

— Что, красавица, не смог твой дружок? Может, я заменю? — ржет контролер.

42. КАБАК. День

В ПОДСОБКЕ

Лысый сидит на диванчике, отсчитывает буфетчику деньги. А буфетчик аккуратно отклеивает этикетку с пустой бутылки и развинчивает бутылку на части. И в нижнюю часть наливает воды из-под крана.

— Ты бы хоть кипяченой наливал, — говорит Лысый буфетчику. У меня от сырой запор.

Буфетчик смеется и наливает в верхнюю половину "бутылки" с тонким прозрачным донышком и с маленьким клапаном настоящей водки из пустой бутылки. Остатки настоящей водки буфетчик разливает по двум маленьким рюмкам. Они чокаются и выпивают.

— Слушай, — говорит Лысый. — А ведь в Омске в двойке, общего режима, мотал?

— Ага, — кивает буфетчик.

— А про такого Васнецова Николая ничего не слыхивал?

— А-а, — отвечает буфетчик, снова кивая, — знаю, мы с ним лес грузили.

— А на чем он подзалетел?

— Да из-за бабы какой-то.

— Не помнишь, не Надей звали?

— Да, Надькой он ее и называл, точно.

— А в чем дело было?

— Да вроде любил он ее, а она как-то на танцах с другим начала крутить, ну, Колька того по ревности и пырнул, вот и сидит теперь. Блядь, говорит, она, наверное, но все равно ее люблю.

— Ясно, — мрачно говорит Лысый.

43. КВАРТИРА НАДИ. День

НЕОЖИДАННЫЙ ВИЗИТ

А Надя в квартиру вернулась. Вот хлопает дверью несколько раз, проверяет замок, проверяет цепочку, дверную. Вот из-под двери опилки сметает. Вот стоит просто так, смотрит на голую стену, где коврик висел. Одевает китайское платье, смотрит задумчиво в зеркало. Тут звонок. Медленно Надя идет открывать. Снова звонок. Очнулась тут Надя, бросилась назад, к зеркалу, поправила платье, и снова — к двери. Открыла, а там стоит Лысый.

— Что вам надо? — испуганно Надя вскрикивает и дверь пытается закрыть, но Лысый, наваливаясь, не дает:

— Нет, подожди. Не виновата, не виновата, но Колька-то из-за тебя того парня пырнул. Говорила, что любишь Николая, а сама опять с другим крутишь.

— Уйдите! Я буду кричать!

Кричит.

— А-а-а!

Лысый освобождает дверь и сам захлопывает ее, говорит из-за двери.

— Ну, хорошо, придется, видно, моему другу Коле про ваши китайские дела рассказать.

Надя открывает дверь, смотрит на Лысого, потом неуверенно спрашивает:

— Чего вы хотите?

Он также долго смотрит на нее и, криво усмехаясь, говорит:

— Ночь.

— Скотина! — вскрикивает Надя и захлопывает дверь, кричит из-за двери. — Ты не думай, меня есть кому защитить! Ты и Николай твой думаете, что я блядь! Там все для вас бляди, но здесь не тюрьма, понял!

Лысый сплевывает в сердцах и уходит. Надя прислушивается через дверь к его удаляющимся шагам по ступенькам, а потом возвращается и... плачет.

44. КВАРТИРА АЛЕКСАНДРА. День

СТРАННЫЙ ЗВОНОК

Вот Александр у себя дома. Снова один. вазы, статуэтки. Он ставит пластинку. Расправляет на спинке дивана Надин коврик китайский с остатком пейзажа. Садится в кресло и смотрит. Слушает музыку. Но вот встает, берет тетрадь, начинает писать:

" 27 июля. Надя.

Может быть, теперь меня придумывает ее ковер? Чженцзынь, жива ли ты еще? Где ты? Какая из этих двух историй моя? "

Вдруг раздается звонок в дверь. Александр встает, открывает. Никого нет. Александр выходит на площадку, оглядывается. Никого нет.

45. КАБАК. День

ЛЫСЫЙ МАЛЬЧИК

А тем временем Лысый сидит в кабаке, пьет пиво. Вваливается верзила, которого Лысый перепил в прошлый раз, а с ним еще один, еще больше первого.

— Вот, тут братишка мой хочет с тобой потягаться, — говорит верзила Лысому. — Триста баксов. Ты как?

Лысый оглядывает великана, говорит:

— Триста пятьдесят.

— Я два дня не пил, — говорит великан, — к встрече с тобой готовился, — и достает триста пятьдесят долларов.

— А масла поел? — спрашивает Лысый с усмешкой.

— Поел, поел.

Лысый достает деньги, отсчитывает те же триста пятьдесят. Идет к стойке. И вдруг в окно Лысый видит, как мимо бара, не торопясь, проходит китайский мальчик лет восьми. И мальчик тот абсолютно лыс! Лысый даже глаза протер. Но мальчик не исчез, идет себе, как ни в чем не бывало, по московской улице.

— Извини, кент, — говорит Лысый великану. — Тут у меня уже стрелка была забита, думал оборвалось, ан нет. Давай завтра.

— Сдрейфил, — довольно ухмыльнулся тот. — Я же говорил, что меня никто по всей Рассее-матушке не перепьет.

— Завтра, — говорит Лысый. — В семь часов.

46. УЛИЦА. День

ПЕРЕХОД

И выбегает на улицу. А мальчик уже спускается по ступеням в подземный переход. Еле успел Лысый его заметить. Вот переход: продавцы, покупатели, музыканты, нищие. Толкотня, суматоха. Но Лысый след в след идет за маленьким китайцем. Ступеньки, улица, тихий безлюдный дворик, пустынная подворотня, Останавливается мальчик, оглядывается. Никого нет. Вот входит в подъезд.

47. ЛЕСТНИЦА В ДОМЕ ФАНЯ. Конец дня

МАЙОР МИЛИЦИИ

Лестница в доме Фаня широкая, и перила, высокие, длинные, непрерывные заворачивающиеся с этажа на этаж. Мальчик гладит перила с любовью, прислушивается: на лестничной площадке тихо. Мальчик поднимается по лестнице и скрывается за поворотом. В подъезд беззвучно проскальзывает Лысый. Он собирается подниматься, как вдруг замечает, что у него развязался шнурок, и присаживается, чтобы его затянуть. Внезапно из-за поворота выезжает по перилам китайчонок и... бац! — шлепается Лысому почти на голову. Оба с изумлением смотрят друг на друга. Вот мальчик опомнился и хочет убежать, но Лысый успевает схватить его за куртку.

— Простите! — вскрикивает китайчонок. — Я не хотел!

— Как это не хотел?! Я же видел, ты нарочно мне в голову целился, — говорит Лысый и глаза шутливо выпучивает.

А мальчик смотрит на него серьезно и говорит:

— Вы говорите неправду.

— А ты всегда правду говоришь?

— Да!

— Чудо-мальчик! И мне ты правду скажешь?

— А вы кто?

— Милиционер.

— Капитан?

— Майор!

— Тогда скажу.

Вдруг хлопает дверь в подъезде и входит женщина-китаянка, средних лет, изможденная, с сумками.

— Фань! — говорит она. — Что ты опять натворил? Кто этот мужчина? Почему вы так держите моего мальчика?

— Это майор, — обреченно говорит Фань.

— Какой майор?

— Майор милиции, — улыбается Лысый, с интересом разглядывая китаянку, и отпускает мальчика. — Выясняю обстоятельства.

— Ой, только не здесь! — вскрикивает китаянка. — Про Фаня уже весь дом говорит. Пойдемте в квартиру.

Втроем они поднимаются на второй этаж.

— Фань часто шали, — оправдывается китаянка, открывая дверь. — Но он не хулиган, не хулиган... Я знаю, это с первого этажа позвонила в милицию, но она же сумасшедшая.

Вот входят.

48. КВАРТИРА ФАНЯ. Конец дня

НАРОДНАЯ "КИТАЙСКАЯ" ПЕСНЯ

Уютная домашняя обстановка. Много восточных вещей, но все они здесь на своем месте, все имеют не выставочное, а прикладное назначение.

— Что с ним делать, прямо не знаю, — говорит китаянка. — Он мальчик хороший, правда, иногда...

— Товарищ Майор, покажите пистолет, — просит осмелевший Фань.

— Вот, видите! — сокрушается китаянка. Вот выпроваживает мальчика в комнату, закрывает плотно дверь. И тут приседает неожиданно и ловко снимает с Лысого ботинки.

Вот сгибается опять и, в поклоне пятясь, на кухню приглашает.

— Проходите, пожалуйста.

И Лысый, заплетая нога за ногу и подогнув пальцы, чтобы спрятать дырки в носках, завороженно ступает за ней следом.

— А что, в самом деле, если нам в ресторанчик закатиться? Да там и поговорить? — спрашивает Лысый, прокашлявшись. И уже руку протягивает, чтоб китаянке на талию положить.

А она дверцей холодильника отгораживается и говорит:

— Вы, наверное, одинокий, раз рестораны любите? Я вас лучше национальным нашим блюдом угощу...

Вот поймал ее все-таки Лысый за талию двумя руками.

А китаянка как-то выворачивается из рук Лысого ловко и берет его левую изуродованную нежно, и гладит, и спрашивает:

— Где это вас так?

— Да, в тюрьме, — разомлев, Лысый отвечает.

— Как в тюрьме? — китаянка удивляется и руку его выпускает.

Вот спохватывается Лысый:

— Так профессия ж у меня такая... Везде приходится бывать...

— Вы уж не ходите туда больше, а то совсем без рук останетесь, — говорит китаянка, а сама уже на стол накрывает.

И тут видит Лысый перед собой бутылку водки на столе.

— Вам можно немного? Или вам еще на работу? — спрашивает китаянка ласково.

— Нет, сегодня я все отменил.

— Как, из-за Фаня? — восклицает китаянка.

— Из-за него... — улыбается Лысый.

— Да что ж он такого натворил?! — пугается китаянка.

— Нет, нет, вы не волнуйтесь, ничего страшного. Просто пришел познакомиться.

— Давайте за знакомство и выпьем, — предлагает китаянка, успокоившись. И смотрит, как Лысый пьет и закусывает.

— Курите, если хотите. Хоть пахнуть будет в доме мужчиной.

И вот достает из железной коробочки сигарету, скрученную, и протягивает ее Лысому. А Лысый, понюхав, кладет ее в нагрудный карман и говорит:

— Вкусно пахнет. Но я лучше потом. Вредно для ребенка, когда накурено. И так он совсем у вас лысый.

— Да он родился такой, — говорит китаянка. — И почему, неизвестно. В роду все волосатые. Может, радиация какая...

— Надо же! А я думал, один такой уродился. Я ведь тоже с самого детства, — провел Лысый рукой по голове. — Отец мою мать до самой смерти подозревал... — и кивает сочувственно в сторону комнаты Лысый.

— Дразнят, наверное?

— И не говорите! — сокрушается китаянка. — И во дворе, и в школе... Хоть бы паричок какой!

Тут Лысый смотрит внимательно на китаянку и спрашивает как бы между прочим:

— А вам это... не обещал кто-нибудь?

— Что? — спрашивает китаянка и на него также смотрит.

— Ну... этот, — хлопает он себя по лысине. — Паричок?

Вот смеется китаянка смущенно. И говорит:

— Ходил тут один... Вроде, отец Фаня просил его как друга за сыном присматривать... Я, говорит, и паричок заказал...

— А про Китай он вам не рассказывал? — спрашивает Лысый и по столу пальцем постукивает.

— Про Китай? Нет! — смеется китаянка. — Все приглашал его квартиру посмотреть... Без Фаня. Я отказалась, он и пропал... Вместе с паричком.

— Ясный хрен, — говорит Лысый. — Более любопытную нашел... А у меня и квартиры нет. Все по друзьям, сокамерникам... сослуживцам, то есть.

— Да вы к нам теперь заходите! — радостно приглашает китаянка. — Вы Фаню очень понравились.

— С чего вы взяли? — удивился Лысый.

— Да он с вас глаз не сводит. Вот оборачивается Лысый и видит в двери в комнату щель и в щели той два внимательных немигающих глаза.

— Милиционером будет, — констатирует Лысый, повернувшись к китаянке. — А вы музыку любите?

— Какую?

— Консерваторную... Моцарт, Бетховен...

— Да так, — смущается китаянка. — Не очень. Я наши народные песни люблю.

— Слава богу, — обрадовался Лысый. — Спойте.

— Фань, иди сюда! — зовет китаянка.

Вот поют они вдвоем. И протяжная степная казахская песня звучит для Лысого как стопроцентная китайская.

49. КВАРТИРА АЛЕКСАНДРА. Вечер

МОЖНО, Я У ТЕБЯ ПОНОЧУЮ?

А Александр один у себя в квартире. Стоит у окна, смотрит на бестолковый городской пейзаж. Вот идет от одной книжной полки к другой. Достает альбом китайской живописи. И находит пейзаж, напоминающий тот, что на Надином ковре. Сравнивает. Вот звонят в дверь: раз, другой, третий. Идет, наконец, Александр открывать. А за дверью нет никого. Но чьи-то шаги вниз по лестнице. Александр следом, а это Надя.

— Ты? — удивляется радостно Александр.

— Я... — отвечает смущенно Надя. — Уже думала, тебя дома нет...

Вот стоят на лестнице, обнявшись.

— Что же ты не позвонила? — Александр спрашивает.

— А у тебя кто-то есть?

— нет... Пойдем... — говорит Александр и берет ее сумку. Вот входят в квартиру.

— Ковер Лысый порезал? — Александр спрашивает.

— Да... Но я починю, — говорит Надя и достает обрезок ковра из сумки.

— Ладно... Проходи... Разберемся, — говорит Александр.

И вот входит Надя в комнату, оглядывается и говорит:

— Ты богатый, да?

— А что, это плохо? — спрашивает, улыбаясь, Александр. А сам подходит к дивану и кладет на него обрезок рядом с ковром.

— Не знаю... Наверное, да, — говорит Надя, разглядывая интерьер. — Трудно богатому войти в Царствие Небесное, как верблюду в игольное ушко.

— Это христианину, — усмехается Александр.

— А ты разве не христианин? — спрашивает его Надя, оборачиваясь.

Она переходит от шкафа к шкафу, разглядывает книги, статуэтки, вазы, перья. Александр ставит пластинку.

— Если я и христианин, — усмехается он, — то буддийский.

— Как это? — спрашивает Надя.

— Они же братья — и Христос, и Будда, и Магомет. Это церкви их делят и враждуют друг с другом. Ты не голодная?

— Нет...

— Кофе будешь?

Надя кивает. Он уходит на кухню. А Надя подходит к столу, берет фотографию. Это Чженцзинь. Рядом с ней Александр. Улыбаются, счастливые оба. Надя перевернула их лицом вниз и положила обратно. Идет дальше по комнате. Вот подходит к стенному шкафу. А сама спрашивает:

— А Лысый не знает, где ты живешь?

И, крадучись, шкаф открывает. Там, с мужскими вещами, висит рядом китайское женское платье.

— Нет! — Александр отзывается с кухни. — А хоть бы и знал.

Он улыбается, кофе готовит.

Надя шкаф тихонько закрывает и говорит:

— Можно, я у тебя поночую?

— Он что, к тебе приставал? — Александр даже в комнату заглянул.

— Да. Я боюсь там одна...

— Вот же сволочь! Оставайся. Живи, сколько хочешь...

И обратно на кухню. Вот следом Надя заходит:

— Пока не вернется жена?

Александр удивился:

— Какая жена? Чья жена?

— Твоя.

— Да с чего ты взяла? Ты видела здесь хоть одну женскую вещь?

— А платье?

— Но я же подарил его тебе.

— Ты дал мне поносить платье своей жены! А второе ты не успел спрятать.

— Я и не думал ничего прятать. Просто это...

— Что это?

— Ну... как бы тебе это сказать... сувенир. Надя!

Он пытается ее обнять, но она не дается.

— Что Надя, ну что Надя? Ты же и сам не рад, что все так вышло! Что я вдруг приехала, что ты... ты... — она тихо заплакала и... улыбнулась в плечо Александру, и сама обняла его вдруг.

— Что я? Ну что я? — гладит ее нежно Александр по волосам.

— Или она...

Он помолчал, потом сказал:

— Останься... Мне с тобой хорошо, честно... Нет у меня никакой жены...

Слезы у нее на глазах.

— А кто эта девушка? Там, с тобой, на столе? — спрашивает она, отворачиваясь. — Почему ты не хочешь мне рассказать?

Александр молчит, потом говорит:

— Она любила Жанна... но Жанн остался в желтой реке... А я выплыл...

— И теперь ты хочешь на ней жениться?

— Я даже не знаю, где теперь она... — вздыхает Александр.

— Но ты же любишь ее, а меня не любишь.

— Ты говоришь...

— Что?

— Это ты говоришь.

— Вот видишь, я дура, дура набитая, я даже не понимаю, что ты говоришь. А ты умный, культурный. Зачем я тебе? Я же вульгарная. А ты — стихи, музыка...

— Но ты слушала тогда Мандельштама и просила еще.

— Но я же ничего не поняла, сладко просто и все...

Она замолчала и отвернулась. Александр снова попробовал ее обнять. А она опять сняла его руку.

— Зачем я тебе? — спрашивает она, не поворачиваясь.

Александр молчит.

— Чженцзинь, — говорит, наконец, он. — Да, я любил ее... Но это была любовь к смерти... Жанн... Я все время гибну вместо него... А я хочу жить... Я не хочу больше тонуть в этой желтой реке... Я хочу жить своей жизнью, не чужой, понимаешь? Я не хочу пересказывать чужие истории... А ты... может быть, ты и есть моя история...

Он подошел к плите:

— А кофе остыл...

— Оно, — говорит ему Надя.

— Что оно?

— Кофе — оно, — улыбнулась она.

Александр взял было джезве.

— Давай, я разолью, — предлагает она. — какая у тебя маленькая кофеварка. Знала бы я, захватила свою.

— Хочешь, я съезжу?

— Совсем с ума сошел?!

— Тебе же нужны доказательства.

Вот он снова обнимает ее.

— Какие еще доказательства? — почти не сопротивляется она.

50. КВАРТИРА НАДИ. Ночь

С ОТМЫЧКОЙ

А Лысый уже перед дверью Надиной квартиры. И звонит. Тихо за дверью, и он звонит опять. Опять тишина. Лысый прислушивается. За дверью ни звука. Тогда он достает отмычку и открывает дверь. Вот на цыпочках подходит к двери в комнату и осторожно открывает ее. Никого нет. Раскиданы вещи по стульям, раскрыт шкаф. Вот подошел к столу, а на столе скомканный лист из школьной тетради — начатое письмо:

Здравствуй, Коля!

Получила твое письмо. Ты опять грозишься меня убить, если

тебя брошу. Я согласна. Мне не страшно теперь умереть,

потому что...

Вот Лысый долго смотрит на лист бумаги, берет ручку и пишет:

"... Лысый за меня тебе, козел, пасть порвет!"

А написав, лег на Надину кровать. не глядя, достал сигарету из кармана и закурил. Вот смотрит на пустое место на стене, где ковер недавно висел. И вдруг видит Лысый: проявляется на стене НАНКИНСКИЙ ПЕЙЗАЖ. Вот стекленеют глаза у Лысого, и лицо расплывается в блаженной улыбке.

51. КИТАЙ. День

ЛЫСЫЙ "В КИТАЕ"

Желтая река, желтое солнце. Железнодорожный мост. На мосту его знакомая женщина — "китаянка" и Лысый.

— Сейчас будет поезд, — говорит Лысый. — Все, прощай.

— Я люблю тебя, — отвечает ему "китаянка". — Я поеду с тобой.

— Нет, — говорит Лысый. — Эта жизнь не для тебя. куда я еду, я не знаю. Полиция будет преследовать меня всегда, у меня же такая судьба.

— Я хочу быть с тобою. Я тоже твоя судьба.

— Я не мент, я грабитель, — смеется он. — Я же грохаю банки. Отнимаю деньги у богатых.

— Я люблю тебя, — говорит "китаянка" и целует его.

Вот приближается поезд. Гудок.

— Спрячься за ферму, — говорит он ей.

Она прячется, а он выходит на полотно. Вот останавливает поезд. Взбирается на тепловоз. машинист пытается его не пустить. Тогда Лысый вступает с ним в схватку и выбрасывает его с тепловоза. А женщина взбирается с другой стороны тепловоза по лесенке и... выбрасывает второго машиниста. И вот Лысый и "китаянка" в кабине, и Лысый переводит рычаг на "ход". Трогается тепловоз.

А Лысый и "китаянка" скрываются в купе отдыха машинистов. Вот тепловоз бежит сам по себе.

И вот Лысый занят своим мужским делом.

— Тебе очень хорошо? — спрашивает его "китаянка".

— По всем кайфам, — отвечает он.

— Очень-очень хорошо? — смеется "китаянка".

— Никогда еще не было так хорошо, — шепчет он. — всей тюрьмой своей жизни тебе клянусь. Никогда.

52. КВАРТИРА НАДИ. Ночь

РАЗБОРКА

— Никогда, — шепчет он, обнимая Надину подушку.

А дверь в комнату медленно открывается, и входит Александр. увидев Лысого на кровати, он снова прячется за дверь — и вот появляется с кухонным тесаком в руке.

— Встать! — тихо, но явственно говорит Александр.

А Лысый все в кайфе, закрыты глаза и на лице улыбка.

* * *

— Встать, — шепчет "китаянка", лаская Лысого.

— Сейчас, — отвечает. — Он сейчас. Только немного отдохнет и опять. Он еще ого-го сколько сможет. Его не то что до Нанкина, до самой Москвы еще хватит.

— Встать, — шепчет, улыбаясь "китаянка".

* * *

Вот Александр заметил "бычок" на полу, понюхал и понял. Вот обыскал Лысого и забрал у него нож. подошел к столу и прочел письмо. усмехнулся тогда. Взял книгу, первую попавшуюся, сел на стул и начал читать, ждать, когда Лысый "выйдет".

И вот Лысый "вышел".

— Ты?! — схватился было за нож, а ножа-то и нет.

— Я, — отвечает ему Александр.

Оба смотрят молча друг на друга.

— А ты чего здесь делаешь? — Лысый, наконец, спрашивает.

— Трамвай жду, — Александр отвечает.

— А... — улыбается Лысый. — Шел трамвай, десятый номер, вдруг в трамвае кто-то помер...

А Александр ему тихо:

— Вставай, пошли.

Вот потягивается Лысый, но не встает, а говорит Александру:

— А что, в самом деле, если нам в ресторанчик закатиться. Да про Китай поговорить...

А Александр нож под столом придержал рукой, и открылось лезвие бесшумно. И говорит Александр:

— Ты мне лучше про зону расскажи...

— Да что про зону? Тебе же не интересно.

— Почему же, — Александр, ухмыльнувшись, спрашивает. — Вот грохну тебя сейчас и сяду.

Вот перестал улыбаться Лысый, но с кровати не встал, а так, о локоть слегка оперся, на Александра смотрит. А тот на него. Подобрался весь, сжал крепче нож. Но тоже сидит, не встает.

Лысый его и спрашивает:

— Тебя как звать?

— Александром меня звать, — Александр отвечает.

Лысый откинулся вдруг на подушку, обратно глаза закрыл и говорит:

— Режь здесь.

Вот встал Александр резко, нож Лысому к горлу приставил, а другой за грудки его тянет.

— Вставай, сволочь! — шипит страшно.

А Лысый обмяк мешком — не поднять! Глаза еще больше зажмурил и говорит жалобным голосом:

— Ох, хреново, Шурик, на зоне, ох, хреново!

А Александр звереет все больше:

— Я тебе, падла, не Шурик! Понял?! — рычит.

— Понял, — Лысый ему.

И глаза вдруг открыл, да как хватит зубами Александра за руку, в которой нож. Александр взвыл, нож выронил. Лысый — к ножу. Александр сверху — на Лысого. Катаются по полу: стол, стулья — падает все вокруг. И тесак кухонный на пол с кресла упал, где Александр оставил. Схватил его Александр, замахнулся, еле успел Лысый дверью ванной прикрыться: так и врубился тесак наполовину в тонкую доску.

— Совсем охренел?! — Лысый из-за двери кричит. — Да подавись ты своей Надькой вместе с потрохами!

— А чего ты разлегся тут? — спрашивает Александр, а сам все пытается тесак из двери вытащить.

— Паричок мне маленький нужен...

А Александр ему:

— Что, яйца облысели?

Вот вытащил, наконец, тесак, повертел в руке, отнес на кухню. Пошел в комнату убирать, мебелью сердито гремит. Не остынет никак.

Вышел Лысый из ванны, как ни в чем не бывало, спрашивает:

— Это что, юмор, что ли?

— Юмор, — Александр отвечает. Нож поднимает с пола, складывает и Лысому бросает.

Тот спрятал тот нож в карман и говорит:

— Ладненько... А то я уже обидеться хотел...

И давай Александру помогать порядок наводить.

А Александр посмотрел на него и говорит:

— Крутой... Со мной не вышло, на бабу стал наезжать?

А Лысый ему:

— Ладно... У каждого свой подход... На этот раз твой лучше оказался... Надя у тебя?

— Зачем тебе? — Александр спрашивает. А сам как раз паричок детский с пола поднял и вертит на пальцах, смотрит на него задумчиво.

— Говорю же тебе, за паричком пришел. такой же хочу заказать, только получше, — отвечает Лысый.

Тогда Александр и говорит:

— Некогда ей: ковер будет чинить. Хочешь, этот бери. Дарю. Но чтоб я тебя больше не видел!

Вот взял Лысый протянутый паричок, свернул аккуратно, спрятал в карман и, усмехаясь криво, говорит Александру:

— Спасибо. Слушай, а мне все-таки интересно, тебе эта музыка в натуре нравится, или вы все придуриваетесь?

— В натуре, — отвечает Александр. — Век воли не видать!

И улыбнулся, наконец.

— Ладненько, — Лысый, подумав, говорит. — Договорились. Больше не приду... Но и ты, Шурик, чтоб к китаянке больше не лез. Я тебя тогда молча, без предупреждения зарежу.

Повернулся и пошел.

А Александр ему вслед удивленно:

— Да к какой китаянке? Не знаю я здесь ни одной китаянки!

Обернулся тут Лысый и говорит с лестницы:

— Ну, это ты Наде своей лапшу на уши вешай. А я тебя предупредил.

И пошел вниз по лестнице.

Александр только плечами пожал.

53. КИТАЙ. Вечер. Прибрежный кустарник

НА ТОТ БЕРЕГ!

Китай. Мчится на велосипеде Чженцзынь, резко тормозит у густого кустарника, бросает велосипед на землю, бежит сквозь кусты по тропинке. А Александр уже ждет на полянке среди зарослей. Вот бросается ему в объятия Чженцзынь. Вот ласки, шепот любви, поцелуи.

— Я еле дождался... Почему ты так долго сегодня? 0 говорит Александр.

— Отец за мной стал следить. Он грозится меня убить, если встретит нас вместе. Нас кто-то видел и сказал, что ты русский, — улыбается она, но дрожат на ресницах слезинки. Вот прижимается она к нему и говорит:

— Давай, вместе уедем...

— Давай, — соглашается Александр и притворно смеется, кричит. — На тот берег!

Вот бегут они к лодке.

54. КВАРТИРА АЛЕКСАНДРА. День

ЖАНН МИШЕЛЬ МОЦАРТ

Заполняет всю квартиру "китайская" музыка французского композитора.. Надя сшивает обрезки ковра. Вот последний стежок, вот откусывает нитку, проводит рукой по шву. Его совсем не видно. Вот обходит Надя квартиру, прикладывает ковер то к одной стене, то к другой. Так и не находит для него места. Вот берет телефон, набирает номер. Но вдруг спохватывается, бросает трубку. Вот выключает Жанн Мишеля Кара и достает пластинку с Моцартом.

55. ОФИС АЛЕКСАНДРА. День

ЖУРНАЛ

А Александр в офисе. Рассматривает фарфоровую непонятную штучку в лупу, пишет заключение. И тут товарищ его мимо с журналом китайским проходит.

— Куда понес? — Александр спрашивает.

— Отдавать.

— Оставь, просмотрю.

А товарищ ему:

— Да я обещал уже...

— Покури пять минут.

Взял Александр журнал и листать стал! А тут вдруг звонит телефон.

— Да... — отвечает Александр официально. А продолжает нежно, интимно. — Да, я уже придумал, куда повесить... Что приготовишь, то я съем... И тебя тоже... Это у тебя играет?.. Я рад, что нравится... Правда, люблю... Целую.

— Просмотрел? — товарищ, докуривая, от двери спрашивает.

— Сейчас, — Александр отвечает и страницу переворачивает.

А на следующей странице фотография: выставка какая-то, публика. Хотел было Александр уже перелистнуть, да взял вдруг лупу, посмотрел. А среди публики той — Чженцзинь...

56. КВАРТИРА АЛЕКСАНДРА. День

А НАДЯ ЛЮБИТ ЖАНН МИШЕЛЯ

... А Надя в квартире у Александра выключила Моцарта, включила опять Жанн Мишеля Жара и пошла на кухню посудой греметь...

57. КАБАК. День

РАЗОБЛАЧЕНИЕ

... Двое верзил у стойки... Тот, что поменьше, смеясь, говорит другому, глядя на часы:

— Струхнул браток-то.

— И правильно сделал, — отвечает второй. — Мня никто еще не перепивал.

Вдруг в кабак заходит Лысый и незаметно перемигивается с буфетчиком. Подходит к обоим верзилам со спины и хлопает в ладоши. Они оборачиваются.

— А вот и я! — говорит Лысый, потирая ладоши. — Ну, что, выпьем? Я тут, извиняюсь, в Китай отлетал. А холодно там, у-уу, надо погреться, — и выразительно смотрит на второго верзилу.

— А я уж думал, что ты там останешься, — отвечает ему верзила.

— Не-е, — говорит Лысый. — Я наш уговор помню. Даже планку могу поднять, — он достает деньги и кладет на стойку. — Четыреста!

— У тебя двести будет? — обращается второй, который будет пить, к первому.

Тот кивает. Достают деньги и кладут на стойку.

— Бутылку водки, командир, — обращается Лысый к буфетчику. — Два стакана и огурец.

Буфетчик приносит и разливает, прячет бутылку под стойку. Верзила берет свой стакан и выпивает его, почти одним глотком. Лысый гладит себя рукой по лысине и с изумлением говорит:

— Ну, ты даешь.

А верзила вдруг тянет руку к стакану Лысого и говорит:

— Я и из твоего могу для разбега.

Лысый не успевает среагировать, как тот уже хлебнул из его стакана.

— Су-ука-а!! — кричит верзила, разбивая стакан вдребезги о пол.

Лысый бросается к двери. Верзила оборачивается к буфетчику.

— Таблетки! — кричит буфетчик. — Он подбросил таблетки! Лови, пока не ушел!

58. МОСКВА. УЛИЦА. День

ПОГОНЯ

Оба верзилы выскакивают вслед за Лысым на улицу и бросаются в погоню. На бегу он оборачивается и видит, как огромными прыжками они догоняют его. Он бросается в подъезд, достает из бокового кармана паричок и кое-как прикрывает им лысину. Потом быстро снимает пиджак, выворачивает его наизнанку и снова надевает. Становится в угол лицом, вроде как ссыт.

Ворвались верзилы:

— Лысый куда побежал? — спрашивают.

Лысый машет рукой:

— Через двор...

Побежали те дальше, пыхтя...

59. ТЮРЬМА. День

ПАЛЬЦЫ

Решетка. Двухэтажные нары. Три зэка играют в карты. Четвертый, это Лысый, точит о камень стены рукоятку обеденной ложки. Вот — заточил.

— Буран, на волчок, — говорит.

Один зэк встает и идет к двери, загораживает затылком глазок.

— Щека, дай-ка мне табуреткой, — говорит Лысый другому.

И кладет пятерню растопыренную на табуретку, и лезвие ложки поперек одного пальца.

— Давай быстрее, — говорит тихо Лысый.

Щека берет другой табурет и с размаха бьет поверх ложки. Палец отскакивает. Другие зэки смотрят.

И опять поднимает Щека табурет.

— Атас! — говорит Буран.

Гремит и открывается "кормушка". Надзиратель кричит:

— Бери!

И выставляет миски с тюремной баландой. Лысый обматывает кровоточащую культю полотенцем. Щека быстро поднимает палец с пола и бросает его в миску. Зэки неподвижно сидят за столом.

Снова гремит и открывается "кормушка".

— Давай! — кричит надзиратель.

Буран подает нетронутые миски в окно.

— Мы такую гадость не едим, — говорит надзирателю Буран.

— Это ваши трудности, — отвечает надзиратель, принимая обратно миски.

И выплескивает, не глядя, их содержимое в мусорный бак.

Лысый, сжав зубы от боли, прячет культю между ног.

Один из играющих в карты, нависнув над ним, говорит:

— На первый раз хватит — и в расчете... Еще раз смухлюешь, отрубишь второй. Идет?

— Если поймаешь, — выдавливает Лысый и просит Щеку. — Сдавай.

60. КВАРТИРА АЛЕКСАНДРА. День

НАДЯ И ЧЖЕНЦЗИНЬ

Вздрагивает от частых ударов Нанкинский пейзаж. Это Надя выбивает свой коврик на балконе. Напевает что-то увлеченно, но не разобрать из-за шума мелодию.

— Ты что там поешь? — спрашивает из комнаты Александр.

— Сама не знаю! — Надя отзывается весело. — Из телевизора, наверно, прилипло!

И вот напевает громче мелодию..., а это Моцарт, "Турецкий марш".

Смотрит как-то странно Александр на Надю, га ее силуэт на фоне заходящего солнца. Вот берет Александр со стола сандаловый веер, Наде в руки дает, отходит и смотрит. И просит:

— Маши... Легче, легче...

И вот Надя машет... Но уже не поет, не смеется. Грустит.

— Я купил тебе платье, — вдруг говорит Александр.

— Правда?! — радостно всплескивает руками Надя. — Как я просила, с березками?

— Нет, — смущается он. — Но тоже красивое... Новое.

Он разворачивает сверток, и это, конечно же, китайское платье.

Надя вздыхает.

— Тебе не нравится? — спрашивает он.

— Да нет, почему, — пытается скрыть досаду она. — Хорошее, новое...

— Померь, а-а?

— Может, лучше после обеда?

— Ну, пожалуйста.

Она опять вздыхает и начинает переодеваться. Александр же достает буддийские ароматические палочки, поджигает одну и ставит в кадильницу. Вот поднимается дым.

— Ну как? — говорит Надя, переодевшись.

Он поворачивается.

— Прелестно.

Открывает ключиком и отодвигает ящик письменного стола, достает китайскую шапочку.

— Одень еще вот это, а-а? — просит он ее, а ящик стола забывает задвинуть.

— Спектакли, спектакли, спектакли, спектакли, — говорит Надя. — Но я же другая, Саша.

— Я люблю тебя какая ты есть, — смеется он извиняющимся каким-то смехом. — Но ты же знаешь, я сумасшедший.

Она одевает шапочку. он подходит к ней, обнимает, целует, усаживает на китайский стул, сам опускается у ее ног, складывает ей руки на коленях.

— Я для тебя как кукла, — говорит она, но все же смотрит на него с любовью.

— Ну что ты, — отвечает он, откидывается назад и грустно смотрит на нее.

— Ну, все? — усмехается она. — пора чистить картошку.

— Я сам, — смеется Александр. — сам почищу.

Вскакивает и скрывается на кухне. Надя поднимается со стула, замечает не задвинутый ящик с ключиком и подходит, чтобы закрыть. Вдруг видит большую цветную фотографию, на которой снята Чженцзинь, в точно таком же платье, в точно такой же шапочке, в точно такой же позе. Надя медленно достает фотографию.

А Александр на кухне, чистит картошку, и лицо его грустно, задумчиво.

Вдруг открывается дверь. На пороге Надя, она в своем прежнем платье и с сумкой через плечо. Она бросает скомканное китайское платье на пол перед Александром.

— В чем дело? — спрашивает недоуменно он.

Тогда она тем же жестом бросает поверх платья и фото Чженцзинь. Вот молча смотрит ему в глаза. Вот Александр опускает взгляд. Она резко поворачивается, идет к входной двери, открывает, какое-то мгновение ждет, может быть, Александр бросится за ней, но он остается недвижим... Но вот поворачивает голову к окну, смотрит на развевающийся на ветру коврик. Ветер крепчает, и коврик вот-вот уже готов сорваться и полететь.

61. КИТАЙ. Рассвет

БЕГСТВО

... Снова восходит солнце. И снова желтая скользит река, и желтый пар поднимается над желтой водой. В желтой дымке железнодорожный мост. Вот встречает Чженцзинь Александр на мосту. Обнимает. У нее за плечами рюкзак. Александр заботливо снимает его с ее плеч. Поверх рюкзака металлический спаянный рак из бутылочных пробок. Идут по мосту. А рельсы блестят, словно бритва.

— Это что? — спрашивает Александр, разглядывая рака.

— Остался на память от брата, — отвечает Чженцзынь. — Тебе нравится?

Вот уже близок конец моста.

— Да, говорит Александр. — А куда ты его несешь?

— К тебе, — отвечает Чженцзынь. — Я сбежала из дома...

Останавливается Александр. Его растерянное лицо. И вдруг... из-за будки ее отец, старик. Он с ружьем.

— Суминга курасе аве мои! — говорит старик, поднимая ружье.

Александр, оглядываясь на вползающий на мост поезд, медленно пятится. Чженцзынь бросается с криком к отцу. Старик сбивает ее на землю прикладом. Вот стоит Александр на перилах моста. Вот стреляет старик. И проносится поезд. А Чженцзынь в слезы, в истерику, в крик.

— Жанн!

Смотрит с моста — нет никого на воде. Она прыгает в реку.

Выныривает из воды Александр у самого берега. Прячется в кустах. Отрывает рукав рубашки и перевязывает легкую рану на ноге. И смотрит из кустов, как течение сносит все дальше Чженцзынь, как мечется она в желтой воде, как кричит:

— Жанн! Жанн! Жа-а-анн!

62. МОСКВА. ДВОР ФАНЯ. День

СПЛОШНОЙ ОБЛОМ

Вот стоит Фань у своего подъезда рядом с сумками. А вокруг него разъезжает пацан на велосипеде и дразнится.

— Лысая башка съел кусочек пирожка! Лысая башка...

И вдруг взлетает пацан на полуслове в воздух, а велосипед катится дальше уже без седока. А пацана Лысый за шиворот держит и говорит:

— ... И другим передай: кто будет Фаня дразнить, я тому глаз на задницу натяну и телевизором сделаю. Понял?

Кивает пацан испуганно, а Фань и говорит Лысому:

— Да бросьте его, товарищ майор. Я счас уеду от них насовсем.

— Куда ты уедешь? Один? — бросает Лысый пацана и к Фаню подходит.

— Зачем один? С мамой. На родину.

— Как? В Китай?

— Зачем? Там китайцы одни. Мы к себе, в Казахстан.

— А вы... не китайцы?

— Зачем? Мы — казахи! — гордо Фань отвечает.

— Казахи?... Ну и что, что казахи, — Лысый решает. — Может, и мне вместе с вами?

— Зачем? У меня там папа, а он лысых очень не любит...

— Как папа? Живой?

— А казахи все долго живут... — Фань отвечает и просит. — Покажите мне свой пистолет.

— Нет, брат, прощай! — говорит ему Лысый. — Пистолет я только китайцам показываю...

И пошел. Достал на ходу паричок из кармана, из другого букетик цветов и в урну швырнул.

63. ПАРИКМАХЕРСКАЯ. День

ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ?

А Надя снова в своей парикмахерской. Заканчивает клиента стричь, уже укладку делает. Напевает негромко, что и дома всегда напевала, когда одна была.

— Лак, одеколон? — клиента спрашивает.

— Нет, спасибо, не надо.

Вот снимает с клиента салфетки. И тут музыка из радиоточки пошла какая-то классическая.

— Федя, выключи, — просит Надя молодого коллегу.

— Счас, — соглашается Федя. — У меня тоже на нее аллергия.

А пожилой парикмахер еще громкость добавил и говорит им:

— Пусть играет! Не все же ваши дрыгалки слушать.

Федя только руками развел. А у Нади слезы на глазах. Салфетки скомкала, в урну швырнула и в подсобку пошла. А по пути шнур от радио из розетки выдернула.

Парикмахер пожилой вставил обратно, но громкость убавил, и говорит в сторону от подсобки с обидой:

— Я ж ваши дрыгалки не выдергиваю.

А Федя кричит:

— Надежда, клиент пришел!

Ну, Надя вышла. А когда проходила мимо парикмахера пожилого, сказала тихо:

— Извините. Устала.

И как-то, правда, устало к креслу идет.

А ей Федя:

— Ну, этого быстро обслужишь...

Смотрит Надя, а в кресле Лысый сидит.

— Что снять? — спрашивает его Надя равнодушно.

— Да это... в общем... извиниться пришел, — Лысый ей тихо.

А Надя смотрит на него тогда с интересом и спрашивает опять:

— С чего это вдруг? В ресторан пойти не с кем?

— Да нет, — улыбается Лысый. — Мне парик срочно нужен.

— А-а... — улыбается и Надя. — Снова мокрое дело?

— Сухое. Просто лысых туда не берут...

— Вам такой же?

— Нет. На ваш вкус. Только это... не знаю... как Вам, лучше: китайское что-то купить за парик?

А Надя ему:

— Нет, не надо. Лучше деньгами.

64. КИТАЙ. День

ВОЗВРАЩЕНИЕ

... Проносится с грохотом поезд по мосту через желтую реку, скрывается в желтом тумане. Вот храм вдалеке со сверкающей крышей. Вот Александр идет по улицам поселка, где познакомился с Чженцзинь. Они пусты... и безжизненны для него, как и прежде. И тут, далеко-далеко, в конце улицы, мелькает вдруг знакомый одинокий силуэт девушки на велосипеде. Бросается бежать вслед за ней Александр...

Но вот рев клаксонов машин, скрип тормозов, и певучая ругань китайских семафоров. Вот приходит в себя Александр, вот смотрит вокруг. А вокруг жизнь кипит: суматошная жизнь оживленного, спешащего куда-то современного китайского городка. Суетятся, толкают Александра пешеходы, снуют автомобили, шуршат юркие, однообразные велосипеды. Шум, гомон вокруг. С трудом пробирается Александр к нужному ему зданию с анонсом выставки. вот прохаживается возле, не решаясь войти.

65. КИТАЙ. День

ОБМОРОК

Вот входит. Тишина вернисажа. Это выставка фотографий. На них застывшая история и современность Китая.

Одетая в традиционное платье подходит служащая к Александру, предлагает:

— Если вы хотите, можете присоединиться к экскурсии, она только что началась. 30 юаней.

Вот платит Александр, идет лабиринтом из стендов. Вот звучит голос экскурсовода, вот становятся четче слова:

— Фотография — такой же вид изобразительного искусства, как и живопись, но имеющий другой механизм пробуждения зрительского воображения. Живописец на основе реальности. его окружающей, изображает другую, выдуманную им реальность, а иногда ирреальность, которая часто чужда и непонятна зрителю. В фотографии же все наоборот...

Вот мечется среди стендов Александр. Все ближе, ближе голос экскурсовода. Это голос Чженцзинь. Вот и она перед группой посетителей: современная изящная одежда, модная прическа, умелый макияж. Она по-другому, но так же обворожительна, как и прежде.

Вот стоит Александр — это конец одной или начало новой, неизвестной еще истории, которую придумает зритель. С помощью фотографии знакомая всем реальность лишается своей пошлости, восполненная — и мечты всегда прекрасней...

Вдруг, прервавшись на полуслове, она говорит:

— Извините, одну минуту...

Вот подходит к Александру.

— Что вам от меня нужно? — строго спрашивает она. — Вы преследуете меня уже целую неделю.

Мне просто нравится на вас смотреть, — отвечает Александр.

Вот подкашиваются ноги у Чженцзинь, вот едва успевает Александр подхватить ее на руки...

66. МОСКВА. У КОНЦЕРТНОГО ЗАЛА. Вечер

ЛИШНИЙ БИЛЕТ

Толчется народ перед входом концертного зала. Вот Надя билет лишний спрашивает. А две культурненькие дамочки неопределенного возраста ей и говорят:

— А вы того вон мужчину спросите. У него всегда есть.

Надя смотрит, а спиной к ней стоит ... Александр.

— Александр?!

Повернулся мужик, а это вовсе не Александр, а Лысый в парике, и одет похоже.

— Ой, простите, — улыбается Надя. — Свой парик не узнала!

— Тс-с-с! — озирается Лысый. — Это секрет. Вы послушать пришли?

— Так, — смущается Надя. — На прически хочу посмотреть...

— Ну, тогда вам в партере, там прически получше, — улыбнулся и Лысый. — Вы одна?

— Да, одна.

Вот достал два билета, оторвал незаметно один, Наде дал, а второй — в свой карман. Ну, Надя пошла.

А Лысый — к парню, что торгует с другого угла.

— Поторгуй за меня. Потом разберемся.

Сунул пачку билетов, и вслед за Надей.

67. КИТАЙ. У РЕКИ. Вечер

ЛОДКА

Вот идет не спеша по желтому берегу желтой реки Александр. Чженцзинь у него на руках. Вот прильнула к нему, обхватила руками за шею. трется нежно щекой о щеку Александра, улыбается ласково, смотрит с любовью. Вот счастливо смеется сквозь слезы. Их снимает с лица ее Александр трепетными, частыми поцелуями. Вот-вот сейчас сам зарыдает от счастья. И тоже смеется, вдруг бежит, а то встанет, кружится на месте. И звучит на фоне пейзажа вблизи Нанкина французская речь:

— Ты устал, отпусти! — просит нежно Чженцзинь.

— Нет, боюсь снова тебя потерять, — говорит Александр и целует, целует...

И отвечает страстно Чженцзинь его поцелуям.

— Вся дрожишь... Ты замерзла? — спрашивает он нежно.

— Нет... Просто стала бояться воды, — отвечает она, прижимаясь сильнее.

— А я стариков, — улыбается он.

— Папа умер...

— Прости, я не знал... Отойдем от реки?

— Нет, не надо. Я снова хочу купаться и плавать, как раньше.

И тогда опускает на землю ее Александр и кружит за руку. Вот счастливо смеется и просит:

— Давай, вместе поплаваем в лодке!

— Не сегодня, — смеется она. — Мне надо привыкнуть, что ты не покойник!

— Мне тоже! — соглашается он и опять ловит ее в объятья:

— Я ведь думал, что ты...

— Все, забудем об этом, — просит Чженцзинь. — А сейчас... Ты один?

— Да, один, — говорит Александр и вот смотрит на реку. Одинокая старая лодка стоит у причала.

— И я тоже...

И вдруг, вспомнив о чем-то, смеется лукаво:

— Но однажды я чуть не влюбилась... Когда я лечилась в Москве, познакомилась там с русским парнем...

Александр не поверил ушам. Смотрит он на Чженцзинь и молчит.

— Ты ревнуешь? — смеется она.

— Да, — говорит Александр, чтобы что-то сказать. Он растерян.

— Глупый! Он только читал мне все время стихи...

— По-китайски? — пытается Александр улыбнуться.

— По-русски, — отвечает Чженцзинь.

Александр ей:

— И ты понимала?

— Нет. Просто сладкие звуки... — отвечает она, приникая опять к Александру. А он рук не поднял, чтоб обнять, смотрит мимо и предлагает с надеждой:

— Хочешь, я почитаю?

И, не дождавшись ответа, начинает по-русски:

— Полночь в Москве. Роскошно буддистское...

Вот зажимает ему рот ладонью Чженцзинь и говорит ему тихо, с улыбкой:

— Не надо. Тебе не идет... Ты же не русский.

И просит:

— Подожди меня здесь, я туда и обратно.

И она убегает, счастливая, легкая, как стрекоза.

Грустно смотрит ей вслед Александр. Он уже в лодке, зло гребет, только старые весла скрипят. Середина лета. Вот летят в воду весла — одно за другим, теперь лодку несет по течению. Александр недвижим. Уносятся дальше и дальше их два силуэта. Вот-вот сольются с пейзажем. И голос звучит Александра по-русски просторно:

— Роскошно буддистское лето.

С дроботом мелким расходятся улицы...

68. МОСКВА. Рассвет

НАНКИНСКИЙ ПЕЙЗАЖ НАД МОСКВОЙ

Срывает ветер с балкона Александра "Нанкинский пейзаж" и несет, несет высоко над Москвой... А голос звучит и звучит:

— Нет на Москву и ночью угомону,

Когда покой бежит из-под копыт...

КОНЕЦ

1997г

Бурцев Александр Юрьевич, deboshfilm@mail.ru

Тел/факс: (812) 232-0644, 314-8472, 235-3866

сценарий ЖЁЛТАЯ РЕКА так же опубликован на сайте ДебоширФильма

другие сценарии там же - http://www.az.ru/debosh/akt.htm

.