| ||||||
 |
 |
| ||||
| ||||||
|
Демина Людмила
|
|
| ||
|
Так случилось, что в кино мы давно, а творческих союзников нет. То мировоззрением с режиссером не сойдемся, то пониманием стиля, то, как модно говорить нынче, «художественными амбициями». Вещь обыкновенная. Прочные творческие сценарно-режиссерские союзы – «душа в душу» – редкость. У нас не случилось. Но случились сценарии. Их полтора десятка. В основном, мелодрамы. Некоторые из них отмечены на конкурсах и фестивалях. Некоторые не читаны никем. Или почти никем. Есть несколько документальных сценариев. Множество проектов. Словом, наше наследство. Худое ли, доброе, не нам судить. Но нашим детям мы его завещаем с надеждой, что придет пора и… Даже зарегистрировали в юридической конторе авторские права. |
|
| ||
|
Что дает нам основание верить, что рано или поздно сценарии наши должны быть востребованы, и даже относить к себе (не без сомнений, конечно) слова Аполлона Григорьева: «мерно, тихо, осторожно, чуждая слепого бунта против форм, идет вперед творческая сила…» (Теперь вот идет в Интернет!) Основание у нас, конечно, чисто субъективное: что нашего кино пока нет (пусть и без нашей помощи и участия сделанное, но – наше). Наша ниша не заполняется… Почти не заполняется… Кино, в основном, сейчас о страстях и о гибели. Мы же хотели бы быть причастны к кино о спасении. Не о том спасении, чисто физическом, которого в Голливуде пруд пруди: «крепкие орешки», «шварценеггеры», отважные младенцы, оставленные одни дома… Но о спасении — в христианском смысле. |
|
| ||
|
Драматургия спасения, конечно, мощно звучала в русской литературе (один Достоевский чего стоит!), но нас больше интересует не экстремальные ситуации, а каждодневный поток жизни, мистика обыденности – «случайные» встречи, «немотивированные» разлуки, нечаянные узнавания, сокровенные сплетенья характеров и судеб. Каждый наш сценарий – это попытка рассказать историю спасения человеческой души или историю постижения этой душой некой тайны жизни, в сердцевине которой – Божественный Промыслитель. Конечно, можно жить, решать свои частные проблемы, творить свои миры вне этого контекста, но если человек решится вступить в него, то у него есть только один способ общения с Тайной – его вера. |
|
| ||
|
Мы вполне отдаем себе отчет в том, что в любом случае улавливаем в своих опусах лишь бледный отсвет той реальной Тайны, которая постигается православной верой. Но само усилие этого улавливания, перипетии поиска Света, даже если Свет этот так и останется, в конечном счете, ускользнувшим от нас, неопознанным и неотраженным – уже само напряжение искания может стать оправданием существования некого рода драматургии. Рода — с достаточно древними корнями, его родовым символом мог бы, наверное, быть знаменитый Васнецовский витязь на вечном русском Распутии… |
|
| ||
|
В документальных сценариях и фильмах обозначить этот род и выразить его достаточно программно нам было, конечно, проще. «Царский путь. Тайна Распутина. Опыт духовного исследования.», «Дознание. Тайна Святой Земли», «Ливадия. Тайна святых царей», «Надеющиеся на Тя да не погибнем. Тайна России», «Освящение престола. Тайна беззакония»… |
|
| ||
|
В игровом кино дело обстояло сложнее, потому что взгляд на события «с высоты птичьего полета» сопрягать следовало с естественным потоком жизни и растворять себя в нем. Иначе вместо рассказываемой истории излагалась бы притча, а этот жанр нам не близок. Нам хотелось добиться жизнеподобия. Жизнеподобия не в представлении авангардистов, но -обычных зрителей. И в этом смысле ближе всего к их (и нашему) восприятию оказалась мелодрама. Важные элементы мелодрамы мы нашли даже в тексте Нового Завета: неузнанность («пришел к Своим, и Свои не приняли Меня»), предательство через поцелуй, отрицание трагического мироощущения, оправданность и неслучайность страданий, самонаказание Зла и обязательное конечное торжество Добра… Радостный, тихий свет слез – милость мира, мелодия сердца, мелодрама… Жанр, по природе своей, женственный. Но ведь и любовь на многих языках – слово женского рода. По крайней мере, на русском… |
|
| ||
|
Без устремленности к Тайне, без энергии верования теперь и в игровом кино всякая драматургия и режиссура нам кажется пустой и пресной, сколько бы ни сдабривать ее современными острыми приправами жанра и зрелища с их экзотикой, мистикой, живописаниями человеческих бездн, сумасшедшими спецэффектами и прочей дорогостоящей киномурой. Чем громаднее раздувается этот мыльный пузырь современной мировой киноиндустрии, тем меньше становится он способным выразить сокровенное — в мире и в человеке. Парадоксальным образом в кино, которое гоняется за всяческими сенсациями и тайнами, всё меньше ощутимо реальное присутствие реальной Тайны. Это присутствие вообще изгоняется из мироощущения современных людей. Мир становится порнографичным во всех измерениях, все покровы сдираются, все недосказанности досказываются: всюду торчит телевизионный глазок, всюду и на каждого формируется досье, всюду торжествует Голая Цифра. Homo sapiens постепенно превращается в новый вид homo paparatzy. Даже «мистика» (как жанр) становится какой-то поразительно голой. И от этого — еще более лживой. Но есть Божий Суд, есть Божественное Откровение, есть Тайна, никто их не отменял, и насколько вмещает их наше сердце, настолько мы живы. «Только верование, принцип сердца, может наполнить жизнь содержанием, – писал Аполлон Григорьев и, противопоставляя «жизнь» и «пустую игру» в искусстве, едва ли не первым раскрыл механизм маятника этой игры – от «теории» к «реакции» и обратно: - Верование… обыкновенно растет незаметно, выходит наружу тихо, зреет в уединении, но самым первым своим появлением уже оскорбляет и раздражает как теорию, то есть то, что жило и отжило, так и реакцию, то есть то, что мечтает жить на основании резкой противоположности своей отжившему.» |
|
| ||
|
За последние 20 лет мы, все вместе, не один раз пережили в кино это качание — от «теории» к «реакции» и обратно. «Советское, светлое» (звучит как название вина!) имело «теорию» (соцреализм), его сменила «реакция» – «чернуха», а теперь уже она создает свою «теорию», по которой «Хрусталев, машину!» возводится в новый канон. А на этот канон уже грядет новая реакция – демократическая «светлуха», на коммерческой, конечно, основе. И этим качаниям этого бессмысленного маятника (что «идет», что «актуально», что «модно») несть конца: «Вкус изощрен и утончен, нравы доведены до возможной степени свободы: все это блестяще и благопристойно. По местам только слышен запах гниющего трупа в тайных оргиях разврата…» («тайных»? Можно представить, о чем бы поведало г-ну Григорьеву его обоняние при нынешней телевизионной яви для миллионов!) «…Иногда только выбьется наружу грязная лава в произведениях Вольтера…» (ужас, это же классик!) «…или хлынет целым омутом в романах маркиза де Сада…» (а это сегодня классик вдвойне!!) «…порою только чем-то зловещим отзываются медовые речи философов…» ( «медовые речи»! — так, глядишь, дело дойдет и до киноведа Разлогова или психолога Кона!!!) «…но никому и в голову не приходит усомниться в том, чтобы слово эпохи не было последним словом мысли и чувства.» |
|
| ||
|
Для чего же цепляться нам за этот маятник, играть в постмодернистские «иные и прочие игры», идти в ногу со временем? Чтобы в очередной раз оказаться «у времени в плену»? Наша малая «творческая сила» «мерно, тихо и осторожно» идет теперь в Интернет, как когда-то ходила она по студийным коридорам. Потому что, несмотря на все разочарования, надежда умирает последней — в коридорах ли киновласти, в паутине ли Интернета… |
|
| ||
|
В этой нашей первой интернетовской публикации мы помещаем следующие сценарии: |
|
| ||
|
«Они танцевали одну зиму», мелодрама. (История жертвенной любви бывшей балерины, освобождающей своего возлюбленного из его духовного плена.) «Обиженный и виноватая», психологическая драма. (Поединок мужчины и женщины, прорывающихся через свою ослеплённость страстями к подлинным и высоким чувствам.) «Бедный студент», музыкальная мелодрама. (История Золушки, чьей наградой стала не только любовь принца, но и надежда, что такой Золушкой станет однажды и вся наша милая бедная Родина.) «Нина Серегина», мелодрама. (История постижения женщиной таинственной заповеди «не прелюбодей».) «Сорок дней до конца света», сценарий документального фильма о Москве (Богоспасаемом граде или Вавилонской блуднице?) – в свете библейских текстов о пророке Ионе и граде Ниневии. «Перед встречей», заявка на игровой сериал. (История семьи «русско-советских интеллигентов», через житейские передряги и поиски правды пришедшей в Православную Церковь.) Москва. 2000 г.Демина Людмила Валентиновна,
|
| ||||
| ||||||
copyright 1999-2002 by «ЕЖЕ» || CAM, homer, shilov || hosted by PHPClub.ru
Счетчик установлен 5 августа 2000 - 703
