| ||||||
 |
 |
| ||||
| ||||||
|
Коновалова Светлана
|
|
| ||
|
Действие происходит в Париже Действие первое Картина первая Комплексная декорация состоит из дома княгини Орвьедо, квартиры Гамленов, небольшого ресторанчика “Золотая пирамида”, и пр. Над всем этим как бы нависает серое и угрюмое здание Биржи с фасадом с колоннами. Оно видно практически отовсюду и к нему ведет длинная лестница. Ресторанчик “Золотая пирамида” на площади возле биржи. За столиком сидят трое - биржевой маклер Мазо, журналист Жантру и финансист Сабатини. Хозяин ресторанчика, он же и официант Дежуа суетится возле столиков.
САБАТИНИ. С чего вы взяли, господа, что экономика империи в опасности? Январский заем в триста миллионов был покрыт больше чем в пятнадцать раз. Это же потрясающий успех! Вот увидите через три года, когда откроется Всемирная выставка... МАЗО. И смотреть тут нечего! Уверяю вас, все идет к краху, наше государство живет не по средствам. ЖАНТРУ. Да бросьте вы! У нас все в полном порядке! Почему вы, господин Мазо, всегда смотрите на вещи столь мрачно. Нельзя быть таким пессимистом. МАЗО. Это вы, журналисты, витаете в облаках, месье Жантру, а мы, деловые люди, если не пессимисты, то, во всяком случае, реалисты! ЖАНТРУ. Ах, реализм... Как все это скучно!.. Кстати, Сабатини, вы еще не смотрели последние котировки? И странно, почему до сих пор нигде не видно баронессы Сандорф? Она что, уже бросила биржевую игру и ушла на покой? САБАТИНИ. От этой акулы вряд ли дождешься... Скорей всего сегодня ей просто нечем поживиться! ЖАНТРУ. И это, между прочим, может служить неким показателем стабильности биржи! Ведь акулы, кажется, появляются только там, где запах крови? Не правда ли, господа? МАЗО. Да, здесь вы правы... именно так! Входят ростовщик Буше и его подручная Мешен. К ним тут же направляется Дежуа. ДЕЖУА. Будете завтракать? БУШЕ. Нет, нет, месье Дежуа, нам только кофе. На сытый желудок, знаете ли, цифры плохо идут в голову. А нам с мадам Мешен еще нужно поработать с кое-какими бумагами... ДЕЖУА. Как прикажете, господин Буше. Прошу за этот столик. Буше и Мешен усаживаются. Мешен достает бумаги из большой сумки. МЕШЕН. Это все прислал мой агент из Ломбардии. Он скупил эти бумаги во время банкротства барона Шарпье, о котором я написала ему по вашему указанию. Всего на сто десять франков. БУШЕ (просматривая бумаги). Из провинциалов много не выжмешь. Но все же и там бывают кое-какие находки. Гм... не жирно, поживиться особенно нечем. Хорошо, что хоть недорого стоит... Вот векселя... еще векселя... Смотрите-ка, Мешен, что это такое? (Читает вслух). “Обязуюсь уплатить десять тысяч франков девице Леони Крон в день ее совершеннолетия”. Подпись: граф де Бовилье. (Немного подумав) граф де Бовилье... Эта личность мне известна. У него когда-то было огромное родовое имение. Но потом он, кажется, погиб от несчастного случая на охоте, оставив свою семью без всяких средств, но зато с кучей долгов. МЕШЕН. Вы думаете, что его дети уже выросли и в состоянии заплатить по этой расписке? БУШЕ. Нет, с них вряд ли что-нибудь удастся получить. Скорее всего этот граф был старый распутник и таким образом ему удалось добиться расположения этой самой девицы. К его счастью он умер раньше указанного срока. Ну, что у нас еще есть из безнадежных дел? МЕШЕН. Пять векселей по пятьдесят франков, выданных неким Сикардо, проживавшем в Неаполитанском квартале, некой Розали Шаваль в качестве компенсации за отказ жениться вышеуказанного господина на этой девице и обязательство содержать их будущего совместного ребенка. БУШЕ. Сикардо... Сикардо... Кто такой этот Сикардо?.. Дохлое дело. Искать в Париже человека с таким именем все равно, что иголку в стоге сена. А кто был последним держателем этих векселей? МЕШЕН. Здесь не указано. Эти бумаги - все, что осталось после смерти самой Розали, если не считать сына Виктора. Владелец дома, где она проживала последние дни, решил таким образом хоть как-то компенсировать ее долг за аренду квартиры, если эту лачугу, конечно, можно так назвать. БУШЕ. Да, не густо... Негромко звякает дверной колокольчик. Входит Саккар. К ему сразу же бросается Дежуа. ДЕЖУА. Здравствуйте, господин Саккар! Чем могу служить? САККАР. Я здесь встречаюсь с господином Гюре. Он не приходил? ДЕЖУА. Пока нет. Не хотите ли остаться позавтракать? САККАР. Пожалуй. ДЕЖУА. Вот, сударь, свободный столик. Вам, как всегда, бордо? САККАР. Нет, сегодня я, пожалуй, выпью бургундского. И сделайте мне бифштекс с кровью. ДЕЖУА. Слушаюсь. Хозяин ресторанчика уходит. САБАТИНИ. О-о, мой дорогой господин Саккар! Как удивительно видеть вас в Париже! Я думал, вы уже где-нибудь далеко и снова сколачиваете очередное предприятие! У вас ведь в этом огромный опыт... Жаль только им никто не интересуется, кроме судебных инстанций. САККАР. Вы меня рано хороните, господа! И кстати, суд вынес оправдательный вердикт, не найдя в моих действиях состава преступления. МАЗО. Рад это слышать! Поздравляю. САБАТИНИ. Должно быть вам помог ваш кузен... министр Ругон? САККАР. Честному финансисту не нужна ничья помощь. САБАТИНИ. Зато теперь она понадобится вкладчикам, которые доверили свои деньги вашей конторе. Не так ли господин Саккар, или может быть вы теперь снова носите свою старую фамилию и вас следует называть месье Сикардо? БУШЕ. Сикардо?.. МЕШЕН. Сикардо!.. САККАР. Мне не от кого скрываться. Я никого ни к чему не принуждал. Люди сами доверяли мне свои деньги! А от риска, к сожалению, не застрахован никто! Дежуа приносит Саккару заказ. ДЕЖУА. Ваш бифштекс, сударь. САККАР. Благодарю. САБАТИНИ. Кстати, о вкладчиках. Вам известно, господа, что экспедиция в Мексику, которую затеяло наше правительство, стоит четырнадцать миллионов в месяц? И это доказал Тьер! Надо быть поистине слепым, чтобы не видеть, что сейчас творится в Парламенте! Левых там теперь больше половины! Сам император хорошо понимает, что неограниченная власть становится невозможной, раз он первым заговорил о свободе. Вложение в государственные облигации сегодня - настоящее безумие! ЖАНТРУ. Но все равно, мне кажется, что рынок достаточно устойчив, и дела идут хорошо. Посмотрим еще, как будут развиваться события. В Париже и так слишком много разрушили и, кроме того, слишком много настроили! А строительство, как известно, истощает накопления. На первый взгляд, крупные банки как будто процветают. Но пусть один из них лопнет и вы увидите, как все они повалятся друг за другом! МАЗО. Кроме всего прочего, Жантру, не стоит скидывать со счетов народные волнения. Эта международная организация трудящихся, созданная недавно в целях улучшения жизни рабочих, очень меня пугает. Сегодня во Франции революционное движение усиливается с каждым днем. Говорю вам, господа, в плод забрался червь. Вот увидите, все полетит к черту!.. (Все начинают ему бурно возражать) ЖАНТРУ. Кстати, а вам известно, господа, что англичане требуют прекращения работ по Суэцкому проекту. Так что вполне можно ожидать войны. САБАТИНИ. Что вы говорите?! ЖАНТРУ. Да, и это совершенно надежные сведения. Англия уже послала официальный ультиматум. МАЗО. Я не верю этому, господа! САБАТИНИ. Не верите? Ваше дело! Вы так спокойны господин Мазо, похоже, что у вас самого нет ни одной акции Суэцкого канала? МАЗО. Как раз наоборот. САБАТИНИ. Так вот мой вам совет, господа. Избавьтесь от них, как можно быстрее, иначе скоро они станут дешевле бумаги, на которой напечатаны. И вы окажетесь в столь же плачевном положении, как наш дорогой господин Саккар! МАЗО. Все равно я этому не верю. Входит Флори с пачкой карточек в руках. Он подходит к Мазо и передает карточки, сказав ему что-то на ухо. МАЗО (Флори). Хорошо, я скоро буду. (Сабатини и Жантру). Извините, господа, но мне пора. Всего наилучшего. Мазо и Флори уходят. САБАТИНИ. Как вы думаете, куда он направился? ЖАНТРУ. Не знаю, куда-нибудь по делам... САБАТИНИ. Бьюсь об заклад, что он сегодня же продаст все свои Суэцкие акции! ЖАНТРУ. Вряд ли... Мазо - игрок с крепкими нервами. САБАТИНИ. Нервы здесь не при чем. В игре на бирже главное иметь информацию. Надеюсь, у вас нет Суэцких акций? ЖАНТРУ. Нет, но зато у меня теперь есть информация. Возможно, кто-то захочет купить ее. САБАТИНИ. Как, например, Мазо. Он уже купился!.. Сабатини и Жантру сначала громко и раскатисто смеются, затем встают и уходят. САККАР (Дежуа). А вы уверены, Дежуа, что господин Гюре сегодня еще не заходил? ДЕЖУА. Уверен, сударь... А вот, кстати и он сам! В ресторанчик входит Гюре. Он сразу садится за столик Саккара. ГЮРЕ. Простите, дорогой мой, я никак не мог прийти раньше. САККАР. Ну что, вы его видели? ГЮРЕ. Да, я видел этого великого человека. У него дома, сегодня утром. Кстати, он очень мило о вас отзывался. САККАР. Мило? И только? ГЮРЕ. Так вот, дорогой Саккар, он готов сделать для вас все, что сможет, готов оказать вам всяческое содействие. Но... только не во Франции. Он может сделать вас губернатором в одной из самых наших лучших колоний. Там вы будете полным хозяином, настоящим царьком; представьте себе - океан, тропическая растительность, неограниченная власть... САККАР. Да вы что, смеетесь надо мной? Почему в таком случае ему не послать меня прямо в ссылку? Может быть он, вообще, хочет от меня отделаться? Тогда пусть побережется, потому что я еще могу доставить ему массу неприятностей. ГЮРЕ. Успокойтесь, сударь, ваш брат, как и я, желаем вам только добра. САККАР. Вы хотите, чтобы я сам себя уничтожил, не так ли? Так вот, что я вам скажу. Это правительство уже совершило почти все ошибки, какие только можно было совершить. Я имею в виду войну с Италией, события в Мексике и кроме того, наши отношения с Пруссией. И если быть откровенным до конца, вы делаете столько глупостей и безумств, что скоро вся Франция поднимется и вышвырнет вас вон. Так и передайте моему брату, этому недоношенному министру. ГЮРЕ. Я попрошу так не говорить со мной! Я же все-таки депутат! И кроме того я с вами не согласен. Ваш брат Ругон честнейший человек. Пока он у власти, бояться нечего. Уверяю вас, вы просто не владеете ситуацией. САККАР. Зато вы, судя по всему, ей хорошо владеете. Ладно, продолжайте обделывать вместе свои делишки. Меня интересует только один вопрос. Он будет мне помогать или нет? ГЮРЕ. Здесь - никогда! И примите совет друга, вам лучше уехать их Парижа, а еще лучше из Франции. Поверьте старому интригану, в столице у вас больше нет шансов. Честь имею. Гюре встает и уходит. Раскланивается в дверях с банкиром Гундерманом. ГУНДЕРМАН. О, месье депутат Гюре! Ну, как успехи у нашего парламента? ГЮРЕ. Все в порядке, господин Гундерман... как всегда. ГУНДЕРМАН. Что ж, я очень рад. Надеюсь, вы недаром едите хлеб наших налогоплательщиков. ДЕЖУА. Господин Гундерман, не хотите что-нибудь заказать? ГУНДЕРМАН. Нет, только стакан воды. (Саккару) А-а, и господин Саккар здесь... Разве вы еще в Париже? САККАР. Кажется, все просто жаждут моей смерти. ГУНДЕРМАН. Лично я - нет, к счастью, в ваши предприятия я не вложил ни одного франка. И поэтому мне на вас обижаться не за что. Я слышал, друг мой, что вы бросаете дела. Наконец-то вы взялись за ум - давно пора! Эти игры с разноцветными бумажками, видимо, удел избранных. Если хотите сделать на них состояние, нужно родиться счастливчиком, а не пытаться поймать удачу за хвост, чтобы потом в руках остались одни перья. Вы еще молодой человек и, может быть, вам стоит попробовать себя в другом деле, где бы вы могли принести гораздо больше пользы не только себе, но и обществу! САККАР. Нет, благодарю вас, я прирожденный финансист и другого дела для меня не существует. К тому же я собираюсь основать новое предприятие, и у меня уже есть для этого партнеры. Я как раз думал заглянуть к вам. ГУНДЕРМАН. Интересно, и что же это будет? САККАР. Банк. Обыкновенный банк с уставным капиталом в двадцать пять миллионов франков и привлеченным акционерным капиталом на сумму в два с половиной миллиарда. ГУНДЕРМАН. Ого! И как же все это будет называться? САККАР. Всемирный банк промышленных инвестиций. Советую вам запомнить его имя! Скоро его будут повторять все и очень часто! Отвесив небрежный поклон, Саккар уходит. ГУНДЕРМАН. Он конечно, пройдоха, но довольно ловкий парень. С таким надо держать ухо востро... Из этого безумия вполне может что-то получиться. Дежуа, получите с меня! Положив монету на столик, Гундерман встает и уходит. БУШЕ. Мешен, кажется, мы попали на золотую жилу!.. |
|
| ||
|
Картина вторая Дом княгини Орвьедо. Гостиная. Княгиня около камина пишет картину за небольшим мольбертом. По лестнице со второго этажа спускается Саккар. САККАР. Доброе утро, княгиня! ОРВЬЕДО. Доброе утро, господин Саккар! Саккар подходит к ней и рассматривает незаконченное полотно. ОРВЬЕДО. Отойдите, месье, я не люблю, когда у меня стоят за спиной. САККАР. Пожалуйста, я могу встать рядом... ОРВЬЕДО. Что вы так смотрите? Вам что-то не нравится? САККАР. Нет, мне просто странно видеть княгиню Орвьедо за таким занятием. ОРВЬЕДО. А чем оно хуже любого другого? САККАР. Просто этим обычно занимаются бедные художники где-нибудь на Монмартре, а знатной даме это вряд ли к лицу.. ОРВЬЕДО. Почему же ... Ведь живопись, в конце концов, это отражение нашей собственной души. Думаю, что художники, пытающиеся отобразить объективную реальность, заблуждаются, и в конечном счете они всегда показывают только самих себя со всеми своими пороками, достоинствами и недостатками. САККАР. Теперь я понимаю, почему современное искусство находится в таком упадке. ОРВЬЕДО. Ничего вы не понимаете, милый друг! Боюсь, что кроме ваших акций, облигаций, спекуляций вам вообще ничего не дано понять. Для вас вся тайна мироздания заключена за серыми стенами биржи и весь остальной мир просто не существует. САККАР. Вы совершенно правы, княгиня, тайна мироздания как раз и заключена там, где она акционируется, финансируется, субсидируется, другими словами покупается и продается. ОРВЬЕДО. Как приятно с вами поговорить, господин Саккар! Вы всегда согласны со мной, и не спорите по пустякам, как другие... Эта картина предназначена для столовой моего Дома Трудолюбия. Вы наверное, слышали, что я решила открыть в Сен-Клу приют-пансионат для несчастных сирот... из приличных семей. САККАР (про себя). А что прикажете делать сиротам из неприличных?.. (Княгине). Да-да, я слышал об этом, княгиня. Но боюсь, что у этой вашей сиротской коммуны не очень-то веселое будущее. ОРВЬЕДО. Почему вы так думаете? САККАР. Видите ли, любая благотворительность должна иметь под собой четкую финансовую основу. Только тогда она сможет выстоять среди реалий современной жизни. А в наше время любое предприятие может существовать только тогда, когда оно приносит прибыль. ОРВЬЕДО. Но позвольте, какую же прибыль может принести благотворительность? САККАР. Как какую? На благотворительности люди построили себе дворцы и сделали огромные состояния! Ведь благотворительность - это снижение налогов, это продвижение политиков; в конце концов, ею просто прикрывают всякого рода сомнительные делишки. Попробуйте привлечь к уголовной ответственности человека, который сделал миллионы на земельных спекуляциях, а потом пожертвовал десять тысяч франков на больницу для бедных. Это уже не преступник, а просто готовый депутат Парламента!.. ОРВЬЕДО. Вы смотрите на вещи слишком мрачно. В этом мире не все стоят на коленях перед презренным металлом, господин Саккар. Есть люди, для которых материальное благополучие мало что значит. Вот, к примеру, мой муж всегда свысока относился как к самому богатству так и к его накоплению. САККАР. Что ж, ему это было совсем несложно сделать. Насколько я помню, предками вашего мужа, князя Орвьедо, были испанские конквистадоры и всю грязную работу сделали за него они. Я думаю, что народы майя и прочие инки еще долго не забудут своих испанских благодетелей! Так что те полмиллиарда франков, что он привез в Париж из Испании, и составили основу его пренебрежительного отношения в деньгам. Прошу прощения, но нам, простым смертным, такие чувства не по карману. ОРВЬЕДО. Вы циник, Саккар! САККАР. Я реалист. ОРВЬЕДО. К счастью, не все такие. Вот мои жильцы инженер Гамлен и его сестра, приехавшие недавно из Бейрута, честнейшие, кристальнейшие люди необыкновенно возвышенной души!... Я просто уверена, что они не разделяют ваших меркантильных теорий. САККАР. Инженер Гамлен?.. Да, да! Мне это имя знакомо. А его сестру, кажется, зовут Каролина. Я что-то слышал про нее... Она была замужем за каким-то аристократом, который ее, вроде бы, даже бил, и она с братом уехала в Азию, где Гамлен занялся строительством железных дорог. А муж Каролины в это время благополучно умер от белой горячки, промотав на прощание все свое состояние. ОРВЬЕДО. Похоже, вы в курсе всего на свете, господин Саккар. САККАР. Что поделать, княгиня! Такая у меня профессия.Я должен знать все не только про деньги, но и про тех, кто ими владеет. Входит Каролина. ОРВЬЕДО. Вот и госпожа Каролина. Доброе утро, милочка! КАРОЛИНА. Доброе утро. ОРВЬЕДО. Почему вы такая грустная? КАРОЛИНА. Жорж ходил в парламентскую комиссию по промышленности со своим проектом, и ему опять отказали. ОРВЬЕДО. Не печальтесь, дитя мое, я уверена, что талант всегда пробьет себе дорогу. А ваш брат безусловно одаренный человек. Кстати, вы не знакомы с господином Саккаром? КАРОЛИНА. Пока нет. САККАР. Вот так. Живем практически в одном доме, а встретились только сейчас. ОРВЬЕДО. Каролина и Жорж поселились у меня недавно. Они всего лишь пару недель, как вернулись в Париж из колоний. САККАР (Каролине). И как вам понравилось на Востоке? КАРОЛИНА. Боюсь, мой ответ вас разочарует, месье... САККАР. Тогда, должно быть, вам больше по нраву наш веселый Париж? КАРОЛИНА. Нет. Париж существует только для тех, у кого тугой кошелек. Здесь поклоняются одному Богу - деньгам, а такие понятия, как честь, ум давно уже стали здесь смешным анахронизмом... ОРВЬЕДО. Я вижу, молодые люди, вы нашли общий язык, а я вынуждена вас покинуть! У меня еще есть кое-какие дела. Княгиня уходит. Саккар и Каролина некоторое время молчат. САККАР (откашливаясь). Кажется, ваш брат инженер и, кажется, занимался в Малой Азии строительством железных дорог? КАРОЛИНА. Да, сударь. САККАР. Но, судя по всему, его усилия не принесли должных плодов? КАРОЛИНА. Почему же? У Жоржа хорошая репутация, как у специалиста. К сожалению, сейчас строительство почти повсюду приостановлено. САККАР. Вот как? И по какой причине? КАРОЛИНА. Причина довольно банальна: у французского правительства нет средств. САККАР. Наверное, ваш брат месье Гамлен предложил какой-то фантастический проект, который просто не по карману нашим налогоплательщикам? Может быть, он хочет прорыть тоннель под Ла-Маншем или построить скоростную железную дорогу от Парижа до Марселя? КАРОЛИНА. Нет, проекты моего брата вполне реальны, все дело здесь только в отсутствии нужных связей. САККАР. Мне это знакомо. Человеку почти всегда чего-нибудь не хватает, а уж связей и денег постоянно. Хотя, с другой стороны, деньги можно найти. А с ними придут и связи. КАРОЛИНА. Боюсь, что тут вы ошибаетесь. Связи и деньги это две грани одного явления. С ними рождаются и с ними же умирают. Ведь ни для кого не секрет, что сегодня никто не ценит такие вещи как дружба и преданность, и что все ищут не любви, а выгодной женитьбы... САККАР. Думаю, что я несколько старомоден в этом вопросе. Я вдовец уже многие годы и даже не помышляю о женитьбе. А насчет денег вы не совсем правы. Деньги это не просто разноцветные бумажки или металлические кружочки. Нельзя к ним относиться с таким пренебрежением. Деньги это живая материя, это, если хотите, пятая стихия... КАРОЛИНА. Пятая стихия? Вы это серьезно? САККАР. Да, если считать, что первые четыре - огонь, вода, земля и воздух. Вся проблема в том, что человечество неправильно к ним относится. Одни, как например, княгиня Орвьедо, их презирает, другие их страстно желают, но никто так и не смог укротить эту стихию. Никто не сумел подчинить ее своей воле и заставить или, если позволите, убедить работать на себя. А ведь деньги существуют по тем же законам, как и все живое на Земле. Они так же рождаются, затем растут, превращаются в состояния, даже расходятся по свету в поисках лучшей доли и в конце концов умирают, оставив о себе, как и люди, добрую или недобрую память. КАРОЛИНА. Значит, вы считаете, что в своей бедности мы виноваты сами? САККАР. Да, как, впрочем, и в чужом богатстве тоже. Входит Гамлен с письмом в руке. КАРОЛИНА. Жорж!.. ГАМЛЕН. Только что посыльный принес письмо из департамента морского транспорта. КАРОЛИНА. Ну и что? ГАМЛЕН. Опять отказ. КАРОЛИНА. О, Жорж! Как это ужасно!.. Жорж садится в кресло. Он совершенно подавлен. САККАР. Прошу меня извинить, месье Гамлен, но я слышал о ваших неприятностях от вашей сестры. Может быть, я смогу вам чем-то помочь? ГАМЛЕН. Мне уже ничто не поможет... А вы кто? КАРОЛИНА. Жорж, это наш сосед - господин Саккар. САККАР. Видите ли, месье Гамлен, я, конечно, не могу ничего обещать, но дело в том, что я пользуюсь определенной репутацией в финансовых кругах и у меня есть кое-какие связи в правительстве... Может быть, вы мне объясните суть вашего дела? ГАМЛЕН. Ах, господин Саккар, не искушайте меня! Надежда столько раз просыпалась во мне и столько раз умирала, что боюсь ваш участливый тон - скорее соседское любопытство, чем желание помочь осуществить мой грандиозный проект. САККАР. Если вы наберетесь смелости и все таки раскроете мне суть, то мое любопытство может перерасти в заинтересованность. А это уже много! Судя по всему, ваш проект касается морских перевозок между Европой и Востоком? ГАМЛЕН. Да, а как вы догадались? САККАР. Видите ли, для финансиста одним из главных орудий труда является интуиция. ГАМЛЕН. Так вы финансист? САККАР. Да, в некотором роде. ГАМЛЕН. Потрясающе, просто невероятно! Никак не ожидал встретить человека, в поисках которого я оббегал весь Париж, в своем доме! САККАР. Вы мне льстите, господин Гамлен, давайте лучше перейдем к делу. Итак, в чем заключается суть вашего проекта? ГАМЛЕН. Вы себе представить не можете, что такое Восток, господин Саккар! Восток - это колыбель нового мира. Я уверен, в грядущем двадцатом веке там будет центр цивилизации. Все будет производиться именно там и продаваться тоже. Этот, сейчас Богом забытый край, станет центром всей мировой политики. И там будут делаться все самые крупные состояния. Я еще сам до конца не понимаю, что именно сделает Восток настолько интересным для всей мировой экономики, но я чувствую, что именно в нем кроется самый главный ее узел в будущем. Возможно, это будут несметные богатства, кроющиеся в его недрах, ведь там же серебряные рудники, алмазы, огромные запасы нефти, а это, практически, тот же уголь, только жидкий!.. Сейчас главная проблема Востока - это полное отсутствие транспорта. Несколько мелких марсельских компаний, убивая друг друга конкуренцией, не имея возможности приобрести достаточное количество комфортабельных пароходов, с горем пополам перевозят жалкие крохи того, что там можно добыть. Как мне кажется, самое главное - объединить эти общества в синдикат, в единый и мощный финансово-промышленный кулак. Другими словами, создать одну большую компанию с миллионным капиталом. Это обеспечит Франции господство на Средиземном море, установив рейсы между портами Африки, Испании, Италии, Греции и Египта. Мне непонятно, почему тупоголовые господа депутаты до сих пор не могут понять важность этого предприятия. Ведь осуществить его - значит завоевать Восток и передать его Франции, обеспечив, таким образом, процветание нашей страны! САККАР. Точно! Правильно! Синдикаты... Конечно-же... Им принадлежит будущее! Ведь это потрясающая форма объединения! Три или четыре мелких предприятия, прозябающие каждое в отдельности, таким образом приобретут непреодолимую жизнеспособность и начнут процветать... Да, будущее безусловно принадлежит крупным капиталам. Вся промышленность, вся торговля, в конце концов, превратятся в один огромный универсальный магазин, где можно будет купить и продать все. ГАМЛЕН. Вот именно с этой целью я и предлагаю создать Компанию Объединенного Пароходства, которая взяла бы в свои руки связи с Востоком и благодаря которой Франция могла бы осуществить развитие целого региона земного шара. Ведь отсутствие удобного и быстрого сообщения - вот основная причина застоя, в котором находится такая богатая страна. Вы не найдете там ни одной проезжей дороги, а единственный способ передвижения - это мулы и верблюды. Представьте себе, какой произойдет переворот, если провести железную дорогу до самого края пустыни. Промышленность и торговля вырастут в десятки, нет, в сотни раз! И европейская цивилизация, наконец, откроет для себя двери Востока. Если эта моя идея вас хоть немного заинтересует, мы можем поговорить о ней поподробнее. И вы увидите, насколько я был прав. КАРОЛИНА. Ах, если бы вы знали, господин Саккар, какой это восхитительный край! Достаточно купить землю и получаешь урожай, да какой! Фруктовые деревья, персиковые, вишневые, фиговые, миндальные гнутся под тяжестью плодов. А поля оливковых и тутовых деревьев! Это целые леса! И какая привольная, легкая жизнь на этом чистом воздухе, под вечно голубым небом! ГАМЛЕН. Каролина права. Это настоящий рай на земле, там столько добра, что девать некуда. САККАР. Господа, поверьте, я все хватаю на лету! Вот увидите, сударыня мы с вашим братом придумаем что-нибудь очень хорошее для нас всех. Честно говоря, я это уже вижу! Скажу вам больше, молодой человек, вам повезло, возможно, вы оказались в нужном месте и в нужное время. Я как раз вынашиваю идею создания мощного финансового института... Проще говоря, Всемирного банка промышленных инвестиций. И ваша идея может явиться основой нашего дела. Так что я готов немедленно предложить вам стать партнером этого предприятия, датой рождения которого можно считать сегодняшний день. ГАМЛЕН. Боюсь вас разочаровывать, господин Саккар, но я вряд ли гожусь вам в партнеры. САККАР. Но почему? ГАМЛЕН. Причина, увы, довольно банальна. Слово партнер подразумевает равноправие и равные финансовые возможности. А у меня, кроме идей, нет ничего. САККАР. Вот тут вы и ошибаетесь. Если быть до конца откровенным, то у меня за душой тоже нет ничего. Но зато у вас есть идеи, а я берусь найти под них деньги. В конце концов, действительно, деньги сами по себе ничего не значат. Что такое руки или ноги сами по себе? Всего лишь конечности, и только если к ним прибавить голову, они становятся средствами производства. ГАМЛЕН. Вы хотите сказать, что мои идеи тоже чего-то стоят? САККАР. Конечно. В конце концов, найти деньги это не главное, важно под что их найти. А как известно, любая идея чуть благороднее чем война, уже может стать залогом успеха. Кстати, на войне многие очень неплохо наживаются. Ведь любую войну выигрывает только правительство, а народ всегда в проигрыше. ГАМЛЕН. Так вы хотите сказать, что все это реально? САККАР. Конечно! Мы очистим эти гавани, занесенные песком! Начав эксплуатацию серебряных рудников, построим поселки, а затем и города! Океанские пароходы смогут приставать там, где сейчас не могут причалить даже лодки! И вы увидите, как возродятся эти безлюдные ущелья, когда их пересекут железнодорожные линии. Земля будет распахана, будут проведены дороги и каналы, новые города вырастут буквально из-под земли, и жизнь закипит с новой силой там, где ее не было вообще!.. Да! Деньги, именно деньги совершат все эти чудеса! Ведь именно Деньги и ничто кроме них осуществляют прогресс!.. Все некоторое время молчат. Звонит дверной колокольчик. За сценой слышится голос горничной: “Господин Саккар? Да, он дома. Проходите, пожалуйста в гостиную, сударь!” Входит Буше. БУШЕ. Здравствуйте, господа. Здравствуйте, господин Саккар. ГАМЛЕН. Добрый день, сударь. Пойдем, Каролина, не будем мешать. Каролина и Жорж уходят. САККАР. Чем обязан столь неожиданному визиту, господин Буше? БУШЕ. Видите ли, господин Саккар, в моем деле, а вам известно, чем я занимаюсь, всегда важно обладать самой достоверной и свежей информацией. Ведь настоящий финансист это не тот, кто готов вложить деньги в уже сложившееся дело, а тот, кто способен распознать прибыльное предприятие в момент даже не его рождения, а его зачатия. Тогда, когда каждый вложенный франк принесет не два, не пять, не десять, и даже не сто франков прибыли, а намного больше! Не мне вам говорить, что по-настоящему в любой финансовой игре выигрывают только те немногое, кто сами устанавливают ее правила, а не те многочисленные игроки, пытающиеся поймать на ней свою удачу. САККАР. Короче, Буше, что вам нужно? БУШЕ. Я пришел поговорить с вами по поводу Всемирного банка. САККАР. Всемирного банка? Откуда вам про него известно? БУШЕ. Я вижу вы меня слушали невнимательно, но повторяться, тем не менее, не стану. А если говорить совсем кратко, то я готов вложить в ваш проект создания Всемирного банка промышленных инвестиций кое-какие собственные деньги. САККАР. В самом деле? БУШЕ. Да. Только есть одно “но”. Основною частью моих вложений будут не наличные средства. САККАР. Что вы хотите сказать? БУШЕ. Основным моим вложением будет ценная информация, которая явно вас заинтересует и стоить будет немало. А со временем даже очень много. САККАР. Извините меня, господин Буше, но я финансист и привык работать с точными цифрами. Итак, ваши предложения. БУШЕ. Я готов вложить сто тысяч ценными бумагами и в двести тысяч я оцениваю сведения, касающиеся непосредственно вас. САККАР. Это шантаж? БУШЕ. Нет, это мой хлеб. САККАР. В таком случае я могу поинтересоваться, что это за информация? БУШЕ. Всему свое время, господин Саккар. Скажу только, что одна моя знакомая хорошо знала вас прежде... САККАР. Вот как? БУШЕ. Да, когда вы еще проживали в Неаполитанском квартале и даже, кажется, носили другое имя. САККАР. Но это было очень давно. Я жил там всего несколько недель, когда только приехал в Париж... БУШЕ. Что же делать, господин Саккар! Есть дела, которые не закрываются за давностью лет. Наоборот, за эти годы доказательства становятся все значительнее и весомее... Я буду ждать вас в своей конторе завтра утром, где мы и подпишем необходимые бумаги. До встречи, господин Саккар! Желаю вам всяческого процветания! САККАР. До свидания, господин Буше! Буше уходит. Некоторое время Саккар пребывает в задумчивости. Входит княгиня Орвьедо. За ней Жорж и Каролина. ОРВЬЕДО. Что здесь делал этот грязный процентщик? САККАР. Вы имеете в виду господина Буше? ОРВЬЕДО. Да. Этого мерзкого ростовщика, который скупает векселя, долговые расписки, обворовывая таким образом несчастных сирот, нельзя назвать господином! Всему Парижу известно, какой он бессовестный негодяй и интриган! САККАР. Очевидно, он решил изменить своим обычным правилам и заняться честным предпринимательством. ОРВЬЕДО. С чего вы решили, что Буше на это способен? САККАР (выдержав паузу). Он только что сделал мне предложение стать пайщиком моего Всемирного банка. ОРВЬЕДО. Буше? Пайщиком вашего банка? САККАР. Да-да, не удивляйтесь! Так оно всегда и бывает. Не успеет родится правильная идея, как тут же находятся люди, способные ее поддержать. ГАМЛЕН. Невероятно, ведь мы только что поговорили об этом, а проект уже начал осуществляться! САККАР. Вот видите, молодой человек, я предупреждал вас, что главное - идеи, а деньги найдутся сами собой. (Орвьедо). Кстати, княгиня, может быть вам бросить вашу сиротскую благотворительность и заняться настоящим делом? Тем делом, которое могло бы принести вам целое состояние? И если уж вам так нравится делать людей счастливыми, то вы сможете таким образом осчастливить целые страны, даря их гражданам рабочие места и достойную жизнь? Вместо нескольких воспитанников вашего Дома трудолюбия целые народы будут молиться на вас и называть вас своей спасительницей. Вот это и будет истинной благотворительностью. В высшем понимании этого слова. Только так вы сможете осчастливить всех. ОРВЬЕДО. Неужели этот скряга Буше действительно предложил вам триста тысяч? САККАР. Завтра я иду в его контору подписывать документы. ОРВЬЕДО. Ну что ж... в таком случае, и я готова рассмотреть ваше предложение о моем участии, господин Саккар. Но только при условии, что все будет обстоять, действительно, именно так, как вы говорите и все эти деньги пойдут на благородные цели. САККАР. Конечно, как вы можете в этом сомневаться! ОРВЬЕДО. В таком случае считайте, что вопрос решен. Но только чтобы этого грязного ростовщика Буше и людей, подобных ему, в моем доме больше не было. САККАР. Разумеется, княгиня! Всю грязную работу я беру на себя. Саккар кланяется княгине. Орвьедо уходит. САККАР. Вот видите, Каролина, а вы говорили, что все решают только связи и деньги! Надеюсь, теперь вам понятно, что миром движут идеи и ничего кроме них! Идеи рождают деньги, с деньгами приходят связи, а связи позволяют реализовать новые идеи. И этот процесс невозможно остановить. На нем держится мир. ГАМЛЕН. Потрясающе... Я никогда не думал, что все так просто может случиться. САККАР (Гамлену). Так что скорей давайте сюда все ваши чертежи, все ваши проекты - с сегодняшнего дня начинает свою работу Всемирный банк промышленных инвестиций. Жорж поспешно уходит. КАРОЛИНА. Саккар, вы действительно верите во все это безумие? САККАР. А почему бы и нет? Разве моя идея более безумна, чем бездарный Мексиканский военный поход нашего правительства? Или, скажем, выпуск государственных облигаций Суэцкого канала, который еще неизвестно будет ли вообще вырыт? В конце концов, чем грандиознее идея, тем быстрее ее безумием заразятся другие. А это в нашем деле и есть основной залог успеха. Главное, чтобы тебе поверили сначала немногочисленные партнеры, а потом и бесчисленные акционеры. В мире финансовых инвестиций тяжело выжить одному, а нас, как видите, уже четверо. КАРОЛИНА. Вот об этом я и хотела с вами поговорить. САККАР. Вас что-то тревожит, Каролина? КАРОЛИНА. И да и нет... видите ли, я бы хотела обсудить и мое возможное участие в этом деле. Насколько я понимаю, моему брату принадлежит идея, вам ее осуществление, княгиня Орвьедо и Буше дают вам начальный капитал... а у меня, к сожалению, почти ничего нет... кроме... кроме меня самой... Так что я могу предложить вам в качестве взноса только себя. Каролина откровенно смотрит на Саккара. САККАР. Мне кажется, что это вполне равноправное вложение и больше того... возможно даже самое ценное из всех. Саккар обнимает Каролину и целует ее. Постепенно сцена погружается в темноту. |
|
| ||
|
Картина третья На сцену выходит скрипач. Он открывает футляр кладет его перед собой. Начинает играть на скрипке пронзительно-щемящую грустную мелодию, свойственную наступившей осени... Появляются Каролина и Орвьедо в длинных накидках с капюшонами. Они прогуливаются по сцене - сейчас парижскому бульвару. Орвьедо держит в руках раскрытый зонтик. Издали за ними внимательно наблюдает Мешен. ОРВЬЕДО. Как все-таки безжалостно время... КАРОЛИНА. Что вы хотите сказать, княгиня? ОРВЬЕДО. Мне иногда кажется, что человек находится в плену у времени... что он, если хотите, заложник этого маленького нечто, которое скрывается за стрелками часов. Ведь перед этим неумолимым бегом бессильны все наши чувства, все наши радости, все то, чем человек живет на этой земле... КАРОЛИНА. Что-то у вас сегодня лирическое настроение, княгиня. ОРВЬЕДО (улыбаясь). Осень, моя дорогая, осень... Она всегда навевает грустные мысли. Казалось бы еще совсем недавно вы скрасили мое одиночество, а ведь уже прошло полгода! Но я замечаю, что на вас осень не действует. Вы хорошеете день ото дня! КАРОЛИНА. О, вам показалось, княгиня. ОРВЬЕДО. Нет, нет, Каролина, я уже давно в том возрасте, когда все знаешь абсолютно точно. Я уже так живу на этом свете, что для меня здесь не осталось никаких тайн. Особенно, если это сердечные тайны. КАРОЛИНА. Похоже, от вас действительно ничего не скроешь! ОРВЬЕДО. Когда женщина влюблена, это скрыть невозможно. А тем более, когда ей отвечают взаимностью. КАРОЛИНА. А вы уверены, что это действительно так? ОРВЬЕДО. Конечно. И должна вам сказать, что одобряю ваш выбор. Сейчас в наш меркантильный век, мужчины все больше интересуются кошельком своей возлюбленной, чем ею самой. И я не удивлюсь, если скоро вместо венчания церкви люди будут заключать контракт, как при какой-нибудь сделке. Представляете на что будет похож мир? КАРОЛИНА. Даже представить не могу! ОРВЬЕДО. И кроме того, я одобряю ваш выбор. Если говорить откровенно, то господин Саккар это моя последняя надежда на высшую справедливость. У Саккара есть одно неоспоримое качество - он знает как изменить мир. И причем в лучшую сторону. За одно это он достоин уважения. Поверьте, моя дорогая девочка, единственное, чего не стоит стесняться в этой жизни, это любви. За свою долгую жизнь я сама была не раз влюблена, и теперь эти воспоминания единственное, что мне осталось теперь... из потока лиц, лет и событий... КАРОЛИНА (чувствуя себя неловко). Кстати, Жорж написал мне из Бейрута. ОРВЬЕДО. Да, и как он там? КАРОЛИНА. Похоже, что он как и вы, как и весь Париж, тоже без ума от Саккара! На пяти страницах он пишет мне о нем, а затем коротенькая приписка, что у него все в порядке и дела идут хорошо... ОРВЬЕДО. Да, к господину Саккару можно относиться по-разному, но в деловых качествах ему не откажешь... За сценой слышен шум подъехавшего экипажа. ОРВЬЕДО. Вы только посмотрите, как разодета эта Сандорф! В такое время года и в лиловом берете, это просто дурной тон! На сцене появляется баронесса Сандорф. САНДОРФ. Княгиня! Госпожа Гамлен! ОРВЬЕДО. Баронесса! Что привело вас сюда? Я думала, что вы обычно прогуливаетесь только около здания биржи! САНДОРФ. Я здесь по делам. (Вызывающе). У меня встреча с господином Саккаром. КАРОЛИНА. Я не уверена, что он захочет вас сегодня принять. САНДОРФ. Не захочет? Меня?! Это невозможно! Дамы, всего наилучшего!.. Баронесса уходит. ОРВЬЕДО. Кажется в моду опять входят продажные женщины! Будьте осторожнее, Каролина!.. Всего хорошего. Уходит. Мешен. подходит к Каролине. МЕШЕН. Госпожа Каролина, как хорошо, что я вас встретила! Ведь насколько мне известно, именно вы ведете дела господина Саккара? КАРОЛИНА. Да, в некотором роде. А что такое? МЕШЕН. Дело в том, сударыня... мне не очень удобно говорить, и признаться, я не очень-то уверена, правильно ли поступаю, доверяю вам подобную вещь... Надеюсь, в моем поступке вы увидите только желание помочь господину Саккару... КАРОЛИНА. Пожалуйста, говорите сразу о вашем деле. МЕШЕН. О да, конечно!... Видите ли, в наше беспутное время шлейф сомнительных связей тянется не только за женщинами, но и за мужчинами тоже. Я вообще не понимаю, куда катится наше общество... КАРОЛИНА. Госпожа Мешен, нельзя ли поконкретнее? Что вам нужно от Саккара? МЕШЕН. Лично мне ничего не нужно, но как законной опекунше его сына Виктора хотелось бы возместить расходы. КАРОЛИНА. Сына? Разве у него есть сын? МЕШЕН. Да. Несчастный малютка! КАРОЛИНА. И сколько же этому несчастному малютке? МЕШЕН. Шестнадцатый год! Думаю парижским газетам будет интересно узнать подробности личной жизни директора Всемирного банка. КАРОЛИНА. О, Боже! Нам только этого сейчас не хватало! Скажите, Мешен, а это можно как-то уладить? МЕШЕН. Уладить все можно, были бы деньги... КАРОЛИНА. Господин Саккар сейчас так занят... скажите сколько нужно денег, чтобы устроить жизнь этого мальчика? МЕШЕН. Боюсь немало. Сами знаете, как все сейчас дорого. КАРОЛИНА. Сколько? МЕШЕН. Для начала оплатите расходы на его содержание. Это будет... две тысячи франков. КАРОЛИНА. Хорошо, я берусь достать эти деньги, но только к завтрашнему дню. Вы понимаете, что такую большую сумму никто не держит на руках. МЕШЕН. Я рассчитываю на вашу порядочность, мадам. КАРОЛИНА. Но вы мне должны дать обещание, что господин Саккар ничего не узнает о нашем разговоре. Я сама переговорю с ним и все улажу. МЕШЕН. Вы тоже можете рассчитывать на мою порядочность, мадам... но только после того, как я получу деньги. КАРОЛИНА. Даю вам слово, что завтра они у вас будут. Чего бы мне этого не стоило. МЕШЕН. Как приятно иметь дело с честными людьми! До завтра, мадам. КАРОЛИНА. Да... до завтра. Поклонившись, Мешен уходит. За сценой слышится звук подъехавшего экипажа. Вбегает взволнованный Гюре. ГЮРЕ. Госпожа Каролина! Где Саккар? КАРОЛИНА. Он у себя в кабинете... У него посетитель. ГЮРЕ. Он мне срочно нужен! КАРОЛИНА. Что с вами, господин Гюре? У вас такой вид, будто вы держите в руках бомбу с зажженным фитилем. ГЮРЕ. Именно так и есть! У меня в руках информация, которая может взорвать все почище любой бомбы!.. Мы не должны терять ни минуты! Каролина и Гюре почти бегом покидают сцены. конец первого действия Занавес |
|
| ||
|
Второе действие Картина первая Кабинет Саккара. Каролина сидит за письменным столом, просматривая бумаги. Входят Саккар, Мазо, Гюре и Жантру. Все возбуждены и выражают свой восторг громкими криками: “Виват! Виват! Да здравствует Саккар! Виктория!” КАРОЛИНА. Боже мой, что стряслось? САККАР. Виктория! Мы победили! КАРОЛИНА. Кого? САККАР. Всех! А теперь шампанского! Победа всегда должна быть достойно отпразднована! КАРОЛИНА. Ничего не понимаю... Кто-нибудь может толком объяснить, что случилось? МАЗО. Должен вам сказать, госпожа Каролина, что месье Саккар - финансовый гений! Ему удалось сделать то, чего практически не удавалось никому. Сегодня был звездный час Всемирного банка. Вся биржа встала перед нами на колени и просила о пощаде. Если бы я не видел этого собственными глазами, то никогда не поверил, что такое может произойти! КАРОЛИНА. Вы хотите сказать, что акции Всемирного банка пошли вверх? ЖАНТРУ. Пока нет, но ждать осталось недолго. Господин Саккар только что сделал потрясающий финансовый ход. Он успел скупить по дешевке все государственные облигации до тех пор, пока не пришло известие, что Франция заключила с Австрией перемирие. Через десять минут после этого стоимость облигации выросла в двенадцать раз! И таким образом господин Саккар заработал за час двести миллионов! Вы можете себе представить что это такое - заработать за час двести миллионов? КАРОЛИНА. Постойте... Но ведь это же обыкновенная спекуляция... САККАР. Да, конечно, спекуляция! А что вы видите в этом дурного? Почему это слово вас так пугает, Каролина? Спекуляция - самая соблазнительная сторона существования, основа основ любого бизнеса! Вечное стремление, заставляющее людей жить и бороться... Я хочу сделать одно сравнение, чтобы вам было понятно. Скажем, как вы думаете, без, так сказать... сладострастия много ли рождалось бы на свет детей? А ведь если верить статистике, то на сотню детей, которые могут появиться, едва удается смастерить одного. И получается, что только излишества обеспечивают необходимое, не так ли? КАРОЛИНА. Это верно. САККАР. Вот и я говорю про то же! Без спекуляций не было бы никаких дел, моя дорогая! С какой стати каждый из нас будет вкладывать деньги, рисковать своим состоянием, если мне не пообещают необыкновенных доходов, которые могут составить сто, двести, триста процентов прибыли! И которые зависят только от твоей смекалки и удачливости. Вот скажите, господин Мазо, какой на сегодняшний момент средний доход от любого предприятия? МАЗО. Хорошим и реальным считается двадцать-двадцать пять процентов в год. САККАР. Вот видите, а теперь посудите сами. При скудной законной оплате труда, при благоразумном равновесии ежедневных деловых отношений существование превращается в пустыню, в болото, где застаиваются и дремлют силы! Но попробуйте зажечь в сердцах надежду, пообещайте им, что на один вложенный франк можно будет выиграть сто, предложите всем этим сонным людям поохотиться за невозможным, пообещайте, что за два часа они наживут себе миллион даже с риском сломать себе шею! Вот тут-то и начинается скачка. Энергия каждого усиливается в десятки, сотни раз. В экономике сразу начинается бурный рост. Весь мир становится одним большим инвестором, все вынимают деньги из чулков и подушек и вкладывают деньги направо и налево, и именно в такие моменты люди и начинают жить настоящей жизнью! ЖАНТРУ. Гениально! Завтра из нашей газеты эту мысль узнает весь Париж! КАРОЛИНА. Но ведь это жизнь биржевого игрока и все это ненадолго! САККАР. Ах, дорогая моя, одному Богу известно сколько нам отмерено... Если бы каждый из нас мог при рождении знать сколько и как он проживет, то боюсь, многие из нас отказались от собственного существования еще в утробе матери. ЖАНТРУ. Господин Саккар, я хочу обратить ваше внимание на одно очень важное обстоятельство, без которого кораблю, у штурвала которого вы стоите, вряд ли удастся выстоять в финансовых штормах нашего времени... САККАР. Выражайтесь поконкретнее, господин журналист! ЖАНТРУ. Есть одна вещь в современном бизнесе, без которой вам просто не обойтись. Многие не придают ей большого значения. Но мне кажется, за ней огромное будущее. САККАР. Господин Жантру, я же просил вас выражаться яснее! Что вы имеете в виду? ЖАНТРУ. Я говорю о рекламе. САККАР. Что?.. Реклама? ЖАНТРУ. Да, именно реклама. Только с ее помощью легко выдать желаемое за действительное и только при помощи обширной рекламы можно расшевелить такой тяжелый на подъем народ Франции. Настоящая реклама неуловима и эфемерна, как пузырьки шампанского. Но, тем не менее, именно они кружат голову, волнуют кровь, заставляя делать необъяснимые поступки. Все дело в них! САККАР. Что вы предлагаете? ЖАНТРУ. Я предлагаю организовать массовую рекламную компанию Вашего банка в печати. Мы могли бы развернуть перед читателями все выгодные перспективы повышения курса акций Всемирного банка. На мой взгляд, самое главное, сделать это на конкретных примерах, чтобы все вкладчики безоговорочно поверили в собственный успех, основанный на сотрудничестве с вашим банком. Для этого придется выдумать некоего среднестатистического вкладчика... скажем, какого-нибудь Леона Пежена, за ростом благосостояния которого будет наблюдать вся страна. Этот человек и станет визитной карточкой или, с позволения сказать, лакмусовой бумажкой благосостояния вашего Всемирного банка. САККАР. Действительно, гениальная идея! ЖАНТРУ. Этот среднестатистический француз Леон Пежен, которого не существует на самом деле, заживет своей жизнью. Начав с обычного служащего, удачно вложившего скромные сбережения в акции Всемирного банка, он поднимется до высшего общества, олицетворяя собой процветание и возвышение, которое приносят деньги, то есть, я хотел сказать, ваши акции. САККАР. Замечательно, мне все нравится!.. Завтра и начнем. Кстати, в какой газете вы предполагаете развернуть все это? ЖАНТРУ. У меня на примете есть одна газетенка, которая называется “Эсперанса”. Ее дела не слишком хороши, так что там у нас не возникнет особых проблем... САККАР. В таком случае объявите владельцу, что я ее покупаю. И назначаю вас главным редактором. Надеюсь, для вас эта должность не будет слишком обременительна? ЖАНТРУ. Нисколько. САККАР. Немедленно отправляйтесь и переговорите с издателем об условиях продажи. ЖАНТРУ. Слушаюсь, мой генерал! Отвесив на прощанье элегантный поклон, Жантру уходит. ГЮРЕ. Господин Саккар, я могу поговорить с вами по одному весьма деликатному делу... САККАР. Конечно, господин Гюре. Саккар и Гюре отходят на авансцену. Каролина тем временем продолжает беседу с Мазо. ГЮРЕ. Я надеюсь, что в опьянении от такой крупной финансовой победы вы не забудете, кому вы всем этим обязаны? САККАР. Не совсем понимаю к чему вы клоните, господин Гюре? Выражайтесь поконкретнее. ГЮРЕ. Надеюсь, вы не забыли о той услуге, что я вам оказал? Ведь она, в конечном итоге, и стала причиной вашего успеха! Речь идет о той телеграмме, где говорилось о прекращении войны и которая пришла на имя вашего брата министра Ругона. Сейчас, когда все позади, хочу отметить, что я здорово рисковал. Ведь разглашение подобных сведений приравнивается к государственной измене. САККАР. Я ничего не забыл, господин Гюре, я все всегда помню. ГЮРЕ. В таком случае, я надеюсь, что могу рассчитывать на свою часть дохода от нашего с вами предприятия. САККАР. Конечно, господин Гюре. Самое главное, чтобы это была разумная часть. Теперь, когда уже все позади, любой биржевой разносчик вправе считать себя победителем и рассчитывать на свои проценты. Но никогда нельзя забывать, что в любом деле процентов всего сто. На сколько из них претендуете вы? ГЮРЕ. Видите ли, в таком деле, как распределение денег, трудно быть объективным, но, как мне кажется, мое участие в этой сделке могло быть достойно вознаграждено, скажем... в тридцать пять процентов. Ведь как вы понимаете, без моих сведений все ваши усилия были бы напрасны. САККАР. Да, я с этим не спорю. Но поймите и вы меня. Без моих денег, связей и знаний коньюнктуры рынка ваши сведения так бы и остались всего лишь парой фраз, написанных на бумаге. Я предлагаю вам пятнадцать процентов. Уверяю вас, от двухсот миллионов это будет кругленькая сумма. ГЮРЕ. Господин Саккар, вы все время забываете, что еще неизвестна реакция министра Ругона. И то, что в самом наихудшем варианте я рискую не только местом, но и свободой. В подобных делах всегда норовят найти козла отпущения. САККАР. Вы сгущаете краски, господин Гюре! Дело уже сделано, а козлы отпущения, кстати, тоже неплохо зарабатывают. Хорошо, учитывая то, что вам придется поделиться с моим братом министром, я готов дать двадцать пять при условии, что половину из них вы возьмете акциями моего Всемирного банка. ГЮРЕ. В таком случае, будем считать, что тридцать и ударили по рукам. САККАР. Я никогда не меняю своих решений. ГЮРЕ (после недолгих колебаний). Я согласен. Они пожимают друг другу руки. ГЮРЕ (обращаясь ко всем). Извините, господа, меня ждут неотложные дела государственной важности. Еще раз примите мои поздравления. САККАР. Я вас провожу. Оба уходят. МАЗО. Госпожа Каролина, сейчас наверное не время говорить об этом, но скажу без ложной скромности, что я довольно опытный биржевой брокер и на своем веку уже успел повидать немало. Я понимаю, что первый, да еще такой значительный успех всегда кружит голову. Он всегда кажется началом новой красивой жизни, началом всего того, о чем так долго мечтал и то, что тебе должно принадлежать по праву. Вы мне очень симпатичны и кроме того, кажетесь разумным человеком. Поэтому я хочу дать вам один совет. Не позволяйте господину Саккару пускаться в рискованные финансовые авантюры. У нас, биржевиков, есть такой термин - “игра на повышение”. Так вот все это хорошо только до определенного предела. Необеспеченные реально эти акции рано или поздно обесценятся, а все предприятие рухнет, похоронив под своими останками учредителей. Так уже бывало не раз. К сожалению, под луной ничто не ново. И поэтому мой долг, как честного человека, предупредить вас заранее. КАРОЛИНА. В таком случае, почему все зная наперед, вы тоже участвуете в этом деле? МАЗО. Что поделать... Биржа - это моя профессия и моя жизнь. Любой капитан корабля, выходя в открытое море, предполагает, что его ждут шторма и возможные кораблекрушения. Но он верит в свою удачу, надеясь на свой опыт и команду. А в нашем деле, если бояться риска, то лучше закрыть свою брокерскую контору и заняться разведением цветов. К тому же я брокер в третьем поколении. На бирже работали еще мой дед, отец и дядя. И я горжусь тем, что наша фамилия для многих поколений биржевиков являлась гарантией честности и порядочности. Деньги в этой жизни значат многое, но, к счастью, не все. КАРОЛИНА. Я никогда не сомневалась, что вы честный и благородный человек, месье Мазо. Спасибо вам. МАЗО. Боюсь, мне нужно идти. Передайте мои извинения господину Саккару. Мазо уходит. Каролина остается в задумчивости. Входит Саккар. САККАР. А где Мазо? КАРОЛИНА. Он уже ушел. Просил передать тебе свои извинения. САККАР. Ага... Хорошо. Думаю, что мне с ним повезло. Отличный парень. Молодой, но знает биржу, как свои пять пальцев. В нем только один недостаток. КАРОЛИНА. Какой? САККАР. Он излишне честен. Его щепетильность порой доходит до абсурда и, поверь мне, рано или поздно она его погубит. В этом мире нельзя быть таким хорошим. Нужно сразу сделать выбор: либо ты волк и живешь с волками или ты сразу переходишь в овечье стадо. Третьего пути не дано. КАРОЛИНА. Боюсь, ты прав. Теперь это уже и мне понятно. На сцене появляется графиня де Бовилье - женщина неопределенного возраста. Но Саккар и Каролина пока не замечают ее. Графиня негромко покашливает, обращая на себя внимание. КАРОЛИНА. Графиня де Бовилье? БОВИЛЬЕ. Да, это я. КАРОЛИНА. Вы ко мне? БОВИЛЬЕ. Нет, я хотела бы поговорить по важному делу с господином Саккаром. САККАР. Пожалуйста, я весь к вашим услугам. БОВИЛЬЕ (глядя выразительно на Каролину). Это личное дело. КАРОЛИНА. Да-да, конечно, не буду вам мешать... Каролина уходит. САККАР. Прошу вас... графиня, садитесь. Сударыня, ваш визит для меня большая честь. Чем я могу быть полезен? БОВИЛЬЕ. Мысль обратиться к вам появилась у меня после разговора с моей старинной приятельницей княгиней Орвьедо. Признаюсь, вначале я колебалась, потому что в моем возрасте трудно менять убеждения. И многое из того, что происходит в современной жизни для меня просто непонятно. Но мы посоветовались с моей дочерью, и решили, что долг велит преодолеть сомнения и попытаться обеспечить счастье нашей семьи. Я надеюсь вам известно, насколько честен и славен род де Бовилье вот уже на протяжении десяти столетий. САККАР. О да, конечно, графиня! БОВИЛЬЕ. Когда-то мы владели землями, которые по своим размерам не уступали королевским, а один из наших прадедов даже породнился с королевской фамилией. И как, очевидно, вам тоже известно, последний граф де Бовилье, мой муж, показал себя не с самой лучшей стороны, и таким образом величие нашего рода пошло на убыль. После его смерти оказалось, что от всего огромного состояния осталась небольшая ферма в Обли и дом в Париже, где мы и живем сейчас. Но, тем не менее, я не ропщу на судьбу и принимаю испытания как должное. Единственно, чего бы мне хотелось, это вернуть былую славу фамилии де Бовилье. Словом, сударь, я решилась на то, на что прежде не согласилась бы ни при каких обстоятельствах. Мне никогда даже в голову не пришло бы пустить в оборот или поместить под проценты наши последние средства. Под залог фермы ростовщики дают сто девяносто тысяч франков. На самом деле она стоит добрых четыреста. Но я готова на эти деньги приобрести акции вашего Всемирного банка. Я понимаю, что времена изменились и значит должны измениться и мы. Поверьте, мне не легко идти против убеждений, которые впитываешь с молоком матери. Я всегда была уверена, что настоящей ценностью является земля, на которой мы появлялись, которая нас кормила и в конце концов примет обратно... САККАР. Графиня, позвольте мне восхититься вашим мужеством! Вы даже сами не понимаете, насколько правы! Теперь уже никто больше не живет доходами с земли. Землевладение - отжившая форма богатства, потерявшая теперь какой бы то ни было смысл. Посудите сами, ведь ваши деньги были мертвым капиталом, а теперь мы увеличим его в десять раз, бросив в оборот инвестиционного рынка. Ваши деньги начнут работать, принося благо всем - и бедным, и богатым, всем, кто поверит в нас. Только таким образом можно обновить мир! А ведь без денег, без оборотных средств немыслимо ни развитие науки, ни расцвет искусства! Землевладение отжило свой век, как деревенские таратайки. Можно умереть с миллионом, вложенным в землю - и жить полной жизнью с десятой частью этого капитала, поместив его в выгодные предприятия, приносящие, пятнадцать, двадцать, сто и даже двести процентов годовых! Скажу вам больше, даже триста процентов для нас не предел!.. БОВИЛЬЕ. Я, к сожалению, не очень понимаю все эти цифры, и конечно, в моем возрасте пускаться в такие предприятия - полнейшее безумие, но в последствии я скорее всего буду раскаиваться, если не извлеку из своих денег ровно никакого дохода. К сожалению, средства всегда тают быстрее, чем хотелось бы. САККАР. Графиня, я могу вам сказать только одно. Поверьте мне, акции Всемирного банка сделают всех нас богатыми. Богатыми и счастливыми! Это настоящая золотая жила. Доверьтесь моему опыту и я уверен, что вместе с богатством, которое вас неминуемо ждет, к вашему роду вернется былой блеск и могущество. Деньги могут все и они все для вас сделают! Входит Флори. ФЛОРИ. Извините, господин Саккар, к вам пришел новый посетитель! БОВИЛЬЕ. Я бы не хотела, чтобы меня здесь видели, вы понимаете... САККАР. Да-да, конечно я понимаю, графиня! Флори вас проводит. БОВИЛЬЕ. Благодарю вас. САККАР. Это я благодарю вас, графиня! Саккар целует графине руку. Бовилье и Флори уходят. Входит Дежуа. САККАР. О, месье Дежуа, вас-то каким ветром сюда занесло? Какие-то неприятности с вашей “Золотой пирамидой”? ДЕЖУА. Прошу прощения, господин Саккар... меня направила к вам госпожа Каролина. САККАР. О, это меняет дело! Только давайте покороче, а то я весьма занят. ДЕЖУА. Видите ли, сударь, до того как я стал владельцем этого ресторанчика, я состоял на военной службе и даже дослужился до чина капрала, получив при этом крест “За мужество”. САККАР. Поздравляю, но чем я могу вам помочь? ДЕЖУА. Дело в том, что последнее время в “Золотой пирамиде” дела идут не то что бы плохо, но и не совсем хорошо. Правда, мне удавалось долгие годы целиком откладывать военную пенсию. В результате скопилась кругленькая сумма. Отбросив ложную скромность, готов сказать, что она составляет почти десять тысяч франков. САККАР. О, поздравляю! Поздравляю! Так чего же вы хотите от меня? ДЕЖУА. Дело в том, что у меня есть дочь Натали. Она собирается выйти замуж за сына переплетчика. Но вся проблема в том, что парень хочет открыть свое дело и для этого просит приданое в пятнадцать тысяч франков на его открытие. Мы, конечно, могли бы еще немного подождать, но сами понимаете, что моя дочь ждать не может. Ей очень хочется выйти замуж. А что греха таить, сейчас без хорошего приданого честной девушке практически невозможно устроить свою жизнь. САККАР. Да-да, я вас прекрасно понимаю. ДЕЖУА. Поэтому я и решил обратиться к вам с такой просьбой. Прошу вас разрешить продать мне, как бывшему военному, акции Всемирного банка по льготной цене, то есть по номиналу. САККАР. Месье Дежуа, считайте, что они у вас уже в кармане! ДЕЖУА. Благодарю вас, господин Саккар, я знал, что вы меня поймете... Не хочу вас задерживать, но последний вопрос... Как быстро мы с вами сможем заработать эти пятнадцать тысяч? САККАР. Я вам скажу, как мужчина мужчине, месье Дежуа. Эта ваша мечта о пятнадцати тысяч скоро расстает как утренний туман! ДЕЖУА. Как... позвольте... САККАР. Потому что вы скоро станете миллионером, голубчик! Через два месяца у вас будет состояние в сто тысяч, еще через три в двести пятьдесят! Через полгода я вам гарантирую полмиллиона! Ваша дочь хочет выйти замуж за переплетчика? Через год у нее будет собственная типография! Да что там типография! Ее муж будет владеть собственными газетами, журналами, у нее будет роскошный дом и собственный выезд! Если она неглупая девочка, а я в этом уверен, то с ее деньгами ее примут в высшем обществе, где ее расположения будут добиваться титулованные особы! ДЕЖУА. Кстати, деньги у меня с собой... возьмите, они ваши... САККАР. Нет-нет, лично мне ничего не нужно. Я дам распоряжение, и вы сможете немедленно приобрести акции в конторе нашего банка. Саккар садится за стол. Пишет записку и передает ее Дежуа. ДЕЖУА. Благодарю вас, сударь! Я буду каждый день молиться за вас... И моя девочка тоже! Дежуа с поклонами уходит. Саккар замечает, что за всем этим наблюдает Каролина. КАРОЛИНА. Похоже, что инвестиционное безумие распространяется подобно эпидемии. САККАР. Ты просто не понимаешь. Это же все игра. КАРОЛИНА. Весь вопрос только с чем? Уж не с самим ли дьяволом? САККАР. Нет. Ведь, в конце концов, что такое деньги? Всего лишь безликие бумажки, некие условные единицы оценки чьего-то труда и предприимчивости. На самом деле деньги не существуют. Богатство, выраженное в них - нематериально, но тем не менее, нет ничего реальнее его. Хотим мы этого или нет, все в этом мире зависит от того, сколько у человека есть денег. Деньги подвержены единственной слабости. Рано или поздно они кончаются. И вот для этого я и предлагаю всем акции. Потому что только вложенные в них деньги будут плодится и размножаться, в то время как в других руках они будут чахнуть и исчезать! КАРОЛИНА. Но меня все-таки очень пугают эти акции Всемирного банка, которыми ты собираешься наводнить весь Париж! Может быть, нам лучше выпустить облигации? Так было бы намного спокойнее... САККАР. Облигации? Ни в коем случае! На что мне облигации? Ведь это мертвый капитал. Пойми же, спекуляция, биржевая игра - вот главная пружина, сердце всякого крупного дела, такого, например, как наше. Да, она требует крови, вбирает ее отовсюду маленькими ручейками, накопляет ее и затем отдает реками, текущими во всех направлениях, она создает огромный оборот денег, необходимый для жизни больших предприятий. Без нее великое движение капиталов и порожденные ими большие работы, развивающие экономику, решительно невозможны. То же самое и с акционерными компаниями, - только ленивый не бросил в них камень!.. А на самом деле без них у нас не было бы ни железных дорог, ни одного из огромных современных предприятий, которые обновили мир. Именно об этом мы и говорили с вашим братом. Нужен грандиозный проект, размах которого поразил бы воображение; нужно внушить надежду на значительную прибыль, на выигрыш, который удесятерит вложенную сумму! И тогда разгорятся страсти, жизнь будет бить ключом, каждый принесет мне свои деньги, и вот тогда я смогу перевернуть весь мир! КАРОЛИНА. Но ведь это же огромный риск для держателей акций! САККАР. Ну и что в этом, по-твоему, плохого? Конечно, это риск, но добровольный риск, который распределяется между множеством людей, причем их доли неравны и определяются возможностями и смелостью каждого. Конечно, можно проиграть, но можно и выиграть. И, в конечном счете, каждый может из этой игры выйти, вопрос здесь в другом... захочет ли? Все надеются на счастливый номер, но каждый должен быть готов вытащить и пустой, а у человечества нет более упорной и пламенной страсти, чем попытать счастья, получить все по прихоти судьбы и безо всякого труда. Наш жалкий уставной капитал в двадцать пять миллионов только вязанка хвороста, брошенная в топку, чтобы запустить машину! Я увеличу его в два, в четыре, в пять раз, я устрою град из золотых монет, пляску миллионов по всему земному шару!.. Ты скоро сама поймешь, насколько я прав! Тебе просто нужно почувствовать вкус к игре с этим гигантским золотым сфинксом! Когда ты чувствуешь себя... фараоном, королем этого мира, а выше тебя нет никого, только один Бог! КАРОЛИНА. Иногда ты меня просто пугаешь... Вбегает Флори. ФЛОРИ. Сударь! Господин Саккар! Грандиозная новость! САККАР. Что случилось, Флори? ФЛОРИ. Акции Всемирного банка сегодня на бирже поднялись на триста пунктов! Саккар глядя на Каролину, только многозначительно разводит руками. |
|
| ||
|
Картина вторая Появляется Каролина. Она ищет Саккара. КАРОЛИНА. Саккар! Саккар, ты дома? Она проходит в кабинет и замечает на диване неясные силуэты... С дивана вскакивает женщина в длинной белой рубашке. Каролина застывает, как вкопанная. КАРОЛИНА. Как? Баронесса Сандорф? САНДОРФ. Да. И что из этого? КАРОЛИНА. Что вы здесь делаете? САНДОРФ. Очевидно, то же, что и вы! Нисколько не смутившись, баронесса начинает одеваться. КАРОЛИНА. Но как вы можете?.. САНДОРФ. Ах, милочка, оставьте эти средневековые условности! В конце концов мы живем в девятнадцатом веке... Кстати, у вас не найдется немного пудры? А то в этой суматохе куда-то задевалась моя пудренница... КАРОЛИНА. В таком случае, господин Саккар, я зайду попозже. Каролина поспешно уходит. САККАР. Вы с ней обошлись не слишком деликатно, баронесса. САНДОРФ. Какие уж тут деликатности? Я так понимаю, что мы с ней в одинаковом положении. И вообще давайте оставим эти сантименты. Надеюсь, вы все еще не отказываетесь предоставить мне акции по банковскому курсу с премией? САККАР. Нет, нет, я сейчас же напишу записку своему маклеру господину Мазо. САНДОРФ. Вот и отлично. Саккар садится за стол, пишет записку, отдает ей. САККАР. Вижу, баронесса, что вы не останавливаетесь ни перед чем. САНДОРФ. Что поделать, мой друг? Такова жизнь. Или ты берешь у нее все, или она у тебя отнимает последнее. До свидания. Можете меня не провожать. Сандорф уходит. В кабинет вновь входит с трудом сдерживающая рыдания Каролина. КАРОЛИНА. Саккар, как вы могли так поступить? Ведь это же хищница, эта биржевая акула баронесса Сандорф, ее интересует только игра, только деньги... Ради них она готова на все! САККАР. Понимаете, Каролина, человеку свойственно совершать необъяснимые поступки... К тому же, это была необходимость. У нее большие связи, я просто обязан был заручиться ее поддержкой... Вы же знаете, что все, что я делаю, это все ради процветания нашего общего дела... Входит Флори. ФЛОРИ. Господин Саккар, пришел посыльный от господина Буше. Он просит приехать к нему домой по чрезвычайно важному делу. САККАР. Ответьте, что сегодня я занят и к тому же у меня нет никаких важных дел с господином Буше. ФЛОРИ. Буше настаивает, он говорит, что это касается лично вас и если вы откажетесь, то дело иметь весьма серьезные последствия. САККАР. Ах, да... Хорошо. Передайте, что я скоро буду. Флори уходит. САККАР. Каролина... наверное было ошибкой не объясниться раньше, а видимо, теперь это просто необходимо. Видишь ли, есть порода людей, целиком посвятивших себя одной страсти - делу, которому они служат. Для них не существует ни личных привязанностей, ни семейных связей, у них, как правило, не бывает, ни близких, ни родных, ни детей, а весь мир для них делится на друзей и врагов. То есть, другими словами, тех, кто готов помочь тебе выплыть, и тех, кто старается тебя утопить. Боюсь, что я именно такой человек... И ты должна меня понять правильно. В этой жизни, чтобы добиться чего-нибудь, нужно отбросить все - принципы, скромность, обязательства, оставив только одно - цель. И идти к ней, невзирая ни на что. Надеюсь, что со временем ты меня поймешь, а возможно даже и простишь. КАРОЛИНА. Жаль, что я не знала всего этого раньше. САККАР. Зато знаешь теперь... Извини, мне пора идти. Да, ты хотела о чем-то поговорить со мной? КАРОЛИНА. Да, но не сейчас... потом.... Саккар уходит. Каролина остается в горестном раздумии. |
|
| ||
|
Картина третья Дом Буше. Сигизмунд сидит за столом, погрузившись в чтение толстой книги. Входит Саккар. САККАР. Здравствуйте, меня ждет господин Буше. СИГИЗМУНД (кашляя). Да-да, мой брат говорил, что вы придете. Судя по всему, вы господин Саккар - известный финансист? САККАР. Да, это я. Простите, с кем имею честь? СИГИЗМУНД. Меня зовут Сигизмунд Буше. Мы с ним братья. САККАР. Понятно. СИГИЗМУНД. Брат ждал вас, но неотложные дела призвали его на биржу. Он должен вернуться с минуты на минуту. Присаживайтесь, прошу вас. САККАР. Благодарю. Саккар садится и осматривается. САККАР. Вы, очевидно, помогаете брату в его финансовых делах? СИГИЗМУНД. Нет, скорее наоборот. Я пытаюсь ему доказать, что не только он, но и все ему подобные обречены и вскоре окажутся на свалке истории. САККАР. Так вы, как это называется... социалист? СИГИЗМУНД. Да, и я горжусь, что социализм стал нашей религией! САККАР. Вот как? И может быть у вас даже есть свое священное писание? СИГИЗМУНД (с пылом) Представьте себе, есть! Вот наша Библия! Десять лет жизни моего учителя Карла Маркса! Исследование о капитале, которое он уже давно обещал нам. Какая сила логики, какое обилие неопровержимых доказательств, неизбежной гибели современного общества! Знаете ли вы, что я уже давно слежу за вашим Всемирным банком? Да, да из этой тихой, всеми забытой комнатки я изучил его даже лучше, чем вы сами. Вам удалось привести в движение и сосредоточить у себя сотни миллионов франков. Но даже вы сами не подозреваете, как ведете всех нас к новой общественной формации - прямо к колллективизму. Или, говоря другими словами, к человеческой коммуне. Так вот, я заявляю прямо, что вы даете нам замечательный урок, ибо государству, основанному на принципах коллективизма, остается делать лишь то же самое, что уже делаете все вы: одним ударом покончить с эксплуатацией и несправедливым распределением благ. Вы ведь стремитесь поглотить капиталы всего мира, сделаться единственным банком, средоточием общественного достояния, не так ли? И если говорить от себя лично, то я просто восхищаюсь вами, потому что именно вы, сами того не сознавая, как гениальный предтеча, начинаете наше дело! Но только в одно прекрасное утро мы поступим с вами точно так же для блага нации, заменив частные интересы общими, превратив вашу огромную машину, выкачивающую чужое золото, в регулятор общественного благосостояния. САККАР. Интересно, как же вам это удастся? СИГИЗМУНД. Прежде всего мы уничтожим вот это. Вынимает из жилетного кармана купюру и поднимает ее над собой подобно флагу. САККАР. Деньги! Вы собираетесь уничтожить деньги! Какое безумие! СИГИЗМУНД. Как раз наоборот. Деньги не будут иметь никакого смысла. Мы заменим их бонами, которые будут служить вознаграждением за труд. И если ваше общество смотрит на деньги, как на мерило ценностей, то у нас оно будет другим! Необходимо уничтожить само понятие денег, ведь именно оно маскирует эксплуатацию, сводя заработок рабочего к минимальной сумме, позволяющей ему только не умереть с голоду. Разве это не ужасно, когда меньшинство распоряжается богатством, добываемым большинством? Разве справедливо, когда существуют богатые и бедные? Когда одни корчатся в муках голода, а другие бесятся с жиру, при этом утверждая, что Бог создал всех людей равными? Надо убить, убить деньги! Только покончив с ними, мы сможем построить справедливое общество, где все будут сыты, одеты и где каждый сможет отдать себя другим всего без остатка. САККАР. А они еще меня называют безумцем... Это нелепо, просто нелепо, молодой человек... Как можно убить деньги? Этот величайший стимул жизни! Эту сияющую цель в жизни каждого члена общества! Этого не будет никогда! Слышите? Никогда!... СИГИЗМУНД. Собственно, а что вас так пугает? Ведь вы уже почти сделали все это сами, подменив половину наличности Парижа акциями Всемирного банка - по сути своей, ничего не значащими листочками бумаги? Видите ли, господин финансовый гений, не мне вам говорить, что жизнь не стоит на месте. В ней все меняется и исчезает, чтобы вновь появиться в обновленном виде. И богатство тоже меняет свою форму. И если сейчас оно измеряется количеством акций Всемирного банка, то скоро мерой его станет нечто другое. САККАР. Что же, интересно? СИГИЗМУНД. Это будут трудовые боны, в которых отразится все то полезное, что вы сделали для общества! САККАР. К счастью мы, скорей всего, до этого не доживем. СИГИЗМУНД. Да, вы правы, на это нужны годы и годы... Ведь самое трудное - изменить природу человека, и еще очень нескоро эгоизм вытеснится любовью к ближнему. Но эти процессы неизбежны. САККАР. В таком случае, позвольте вам задать один вопрос. Почему вы так уверены в своей теории, если не собираетесь увидеть, как она претворится на практике? Почему вы считаете, что ваше учение правильно? СИГИЗМУНД. Оно правильно, потому что оно верно. И вскоре ваше золото, которому вы поклоняетесь, будет годиться только для облицовки сортиров. Пусть многие из нас не доживут до этого светлого времени, но всем нам суждено внести свою лепту в великое дело уничтожения самого главного зла на земле - денег. Хотим мы этого или нет... Сигизмунд закашливается, у него начинается приступ. Вбегает запыхавшийся взволнованный Буше. За ним идет Мешен. БУШЕ. Сигизмунд! Сигизмунд! Ты не должен волноваться! Тебе нужно срочно отдохнуть! Нельзя так относиться к своему здоровью. Иди в свою комнату. Мешен, прошу вас, проводите моего брата и уложите его в постель. Мешен и Сигизмунд уходят. САККАР. Я вижу у вас тут настоящее семейное предприятие. БУШЕ. Нет, делами занимаюсь я один. САККАР. А ваш брат? БУШЕ. Сигизмунд занимается наукой и теорией экономии. САККАР. Конечно, он может позволить себе это, находясь на содержании у такого богатого человека, как вы. БУШЕ. Вы переоцениваете меня, господин Саккар. Я не так богат, как это кажется на первый взгляд. И кроме того, мой хлеб достаточно труден. Если вы подобно Бонаппарту разворачиваете свои финансовые битвы, то мне приходится выжимать свои жалкие крохи из тех документов, стоимость которых уже дешевле бумаги, на которой они напечатаны. САККАР. Вы хотите сказать, что мои акции вскоре станут именно такой бумагой? БУШЕ. Я ничего не хочу сказать, сударь. За нас все скажет время. Давайте прежде займемся делом. Итак, мне в руки попали любопытные финансовые документы, векселя, выданные неким господином Сикардо, проживавшем в Неаполитанском квартале, некой Розали Шаваль в качестве компенсации за отказ жениться вышеуказанного господина на этой девице и обязательство содержать их будущего совместного ребенка. Вам что-нибудь известно об этом деле? САККАР. Если вы хотите меня шантажировать, то у вас ничего не получится. Насколько мне известно, Розали уже умерла, а мертвым, как известно, деньги ни к чему. БУШЕ. Умерла-то, конечно, умерла, но после ее смерти остался сын по имени Виктор. САККАР. Мой сын? Ну и что такого? Я с удовольствием на него посмотрю. Видите ли, господин Буше, в отличие от щепетильных политиков у нас, людей дела, не принято кичиться своей непогрешимостью, а скорей наоборот. Нам не чуждо ничто человеческое, поэтому люди с таким удовольствием вручают нам заботу о своих деньгах. БУШЕ. Вы хотите сказать, что даже готовы проигнорировать сообщения во всех завтрашних газетах, о том, что у директора Всемирного банка имеется незаконнорожденный сын, который прозябает в нищете? САККАР. Ради Бога. Сделайте одолжение. Мне это будет только на руку. Вам должно быть известно, что любая сплетня - это уже реклама. И чем она скандальнее, тем лучше. Входит Мешен. БУШЕ. Может быть вы хотя бы не откажетесь оплатить расходы, которые понесли опекуны вашего сына? САККАР. Хотелось бы прежде познакомиться с ними. МЕШЕН. По счастливой случайности, опекуншей вашего сына являюсь как раз я. САККАР. Ну что ж, я думаю, что несколько акций нашего банка компенсируют ваши усилия. Тем более, что курс Всемирных за последние два дня вырос еще на двадцать франков. Зайдите ко мне в контору, я дам соответствующие распоряжения. (Буше). Это все, о чем вы хотели со мной поговорить? БУШЕ. Да. САККАР. Вот и отлично. Впредь по подобным пустякам обращайтесь непосредственно к моему секретарю. Честь имею. Саккар уходит. БУШЕ. Каков шельмец! МЕШЕН. Да, ни с какой стороны его не уколупнешь! БУШЕ. Неуязвимых людей не бывает. Хотя дело несчастного Виктора принесло нам немалую прибыль. Как там Сигизмунд? МЕШЕН. Лучше. Я дала ему лекарство. Кажется он даже уснул. БУШЕ. Слава Богу! МЕШЕН. Как можно отдавать всего себя этой проклятой науке? Молодой парень... не погуляет, не выпьет, не встретится с девушками, а только сидит целыми днями в душной комнате и читает эти бредни?! Некоторые из них написаны даже не по-французски! БУШЕ. Что поделаешь, Мешен, времена имеют свойства меняться. Сигизмунд уверен, что скоро эти бредни станут настольной книгой любого просвященного человека. МЕШЕН. Все возможно, сударь, но все-таки нужно жить сегодняшним днем, потому что как бы ни было хорошо завтра, но есть-то хочется сегодня и от этого никуда не денешься. Буше открывает папку и просматривает бумаги. БУШЕ. Не пора ли нам вернуться к делу графа де Бовилье? Кажется, его вдова стала одним из акционеров банка Саккара. Кстати, Мешен, не забудь завтра получить причитающиеся нам акции. МЕШЕН. Что вы сударь, я пойду прямо сейчас! Ведь как говорится, пока мы здесь с вами сидим, денежки-то идут! |
|
| ||
|
Картина четвертая Кафе “Золотая пирамида”. За столиком сидит Гундерман. За другим столиком Жантру и Сабатини. ЖАНТРУ (читает вслух газету). “Приехал как-то в гости к Леону Пежену из провинции его родной брат Жан. И спрашивает у него совета, куда лучше поместить деньги, вырученные от продажи сена. “Конечно, в акции Всемирного банка, - отвечает ему Леон. - Ведь посмотри сам, пока мы тут сидим и разговариваем, курс его акций увеличился еще на двадцать франков.” САБАТИНИ. Гениально! Какой ловкий рекламный ход! ЖАНТРУ (продолжает читать). “И тогда Жан последовал совету брата. И купил на все деньги акции Всемирного банка, чтобы со временем, как и Леон, приобрести себе дом в Париже и собственный выезд.” САБАТИНИ. Скажите, Жантру, а правда, что никакого Леона Пежена в помине не существует? ЖАНТРУ. Да, но тем не менее, этот, так сказать, персонаж стал почти членом семьи для многих французов, особенно держателей акций Всемирного. САБАТИНИ. Он такого преуспевающего родственника трудно отказаться! Вы слышали, что Всемирные выросли еще на сорок франков? ЖАНТРУ. Конечно. Нужно будет обязательно поделиться этой информацией с моим приятелем господином Пеженом, чтобы она завтра же появилась во всех газетах! Оба смеются. К их разговору внимательно прислушивается Гундерман. В белом костюме и белом цилиндре входит Саккар.
САККАР. Добрый день, господа! (Гундерману) Мое почтение, господин Гундерман! Чем обязаны вашему столь раннему визиту на биржу? Уж не хотите ли вы приобрести акций моего банка? ГУНДЕРМАН. Благодарю вас. У меня достаточно своих, и потом, я не верю в вашу затею. САККАР. Почему? ГУНДЕРМАН. Потому что рано или поздно предприятия, подобные вашему, становятся банкротами. Вы можете сколько угодно радоваться жизни, и сегодня рвать на ее клумбе самые красивые и яркие цветы, но завтра, вполне возможно, все переменится и уже другие люди придут в ваш сад, а для вас там больше просто не будет места. САККАР. Я понимаю ваш пессимизм, господин Гундерман. Говорят, что на последней биржевой сессии вы потеряли восемь миллионов франков? ГУНДЕРМАН. Мои потери касаются только меня. Я сам не привык заглядывать в чужой карман и никому не советую этого делать. САККАР. Извините, если я вас чем-то обидел, но кое-кто уже считает, что скоро у нас будет один большой карман и весь вопрос будет состоять в том, кому он будет принадлежать. ГУНДЕРМАН. Надеюсь, что не вам, Саккар. САККАР. А я уверен, что не вам, Гундерман. Гундерман встает из-за столика и уходит. Саккар подходит к столику, где сидят Жантру и Сабатини. САККАР. Как у нас идут дела, Жантру? ЖАНТРУ. Великолепно. Леон Пежен сегодня популярнее даже вашего брата министра! САККАР. Отлично. (Сабатини). Месье Сабатини, я могу с вами поговорить, так сказать, приватно? Они отходят и садятся за соседний столик. САККАР. Видите ли, друг мой, я хочу вас попросить об оказании лично мне одной услуги. САБАТИНИ. Я весь внимание, сударь. САККАР. Я решил увеличить уставной капитал Всемирного банка до двухсот миллионов. САБАТИНИ. Ого! САККАР. Но существует небольшая формальность в законе. Дело в том, что мы не имеем права этого делать, пока не будут раскуплены все акции первого транша. Поэтому необходимо, чтобы вы формально, повторяю только формально, купили бы необходимое количество акций, чтобы в дальнейшем, когда их цена повысится, мы бы пустили их в свободную продажу вместе с акциями дополнительной эмиссии. Вы понимаете, о чем я говорю? САБАТИНИ. Да, но ведь это же противозаконно. САККАР. А что в этом мире вообще законно, любезнейший Сабатини? Скажите мне, какой закон позволяет человеку жить богато и счастливо? И потом, как известно, законы существуют для того, чтобы их обходить. Возможно, это и противоречит каким-то правилам, но позвольте, друг мой, кому от этого будет вред? Ведь, в конце концов, я даю людям возможность обогатиться, я подарил всем своим вкладчикам будущее, независимо от их социального положения, так неужели они мне не простят такого маленького проступка? САБАТИНИ. Уверен, что простят. САККАР. Я тоже так думаю. Ведь благополучие наших вкладчиков для нас первейшее дело. А это значит, что мы должны достичь его любыми средствами. Ведь победителей не судят. Еще немного и вся мировая финансовая система подчинится нам. Если я захочу, то смогу заменить все в мире деньги своими акциями. Ими будут расплачиваться в ресторанах, магазинах, они станут универсальной валютой, о которой давно мечтало человечество. Исчезнут все барьеры, которые люди сами воздвигли в торговле между странами. Мир рванет невиданными шагами вперед к прогрессу и процветанию. Вот представьте себе, что где-нибудь в Африке вы когда-нибудь сможете расплатиться за обед банковским билетом в один Саккар? САБАТИНИ. Интересно, чем мне дадут сдачу? САККАР. У вас будет денег так много, мой дорогой Сабатини, что сдача вам не понадобится. Так будем считать, что мы договорились? САБАТИНИ. Я весь к вашим услугам. Саккар встает и уходит. САБАТИНИ. Он или сумасшедший или гений. Но в любом случае его нужно остановить, пока он не довел всех до катастрофы!.. Дежуа приносит Сабатини бутылку вина. ДЕЖУА. Вы слыхали, месье Сабатини? Всемирные повысились еще на тридцать франков? САБАТИНИ. Этот мир просто сошел с ума. |
|
| ||
|
Картина пятая Кабинет Гундермана. Гундерман сидит за столом. Встает из-за стола и смотрит на биржу. На диване сидит баронесса Сандорф. ГУНДЕРМАН. Вы правы, баронесса, дело зашло действительно слишком далеко. Но боюсь, ваши сведения о том, что Саккар занялся скупкой собственных акций с целью поддержания курса, не имеют под собой почвы. И честно говоря, меня не очень интересует этот выскочка со своим кукольным Всемирным банком. Я уверен, что рано или поздно его затея лопнет, как карточный домик. САНДОРФ. Неужели вы мне не доверяете, Гундерман? Может вы думаете, что я работаю на Саккара? ГУНДЕРМАН. Нет-нет, я прекрасно знаю, что вы работаете только на себя, и что еще не родился тот человек, ради которого вы могли бы поступиться собственной выгодой. А доверять знаете ли, можно самому себе... и то не всегда! САНДОРФ. Мое сердце подсказывает, что вы собираетесь начать игру на понижение. Неужели вы думаете, Гундерман, что даже если бы я действовала по заданию Саккара, то пришла бы к вам с этим делом и стала бы раскрывать перед вами все карты? В конце концов, мы с вами оба биржевые игроки, вы покрупнее, я помельче. Но сейчас мы могли бы объединиться и вместе неплохо заработать. ГУНДЕРМАН. Я никогда не сажусь играть, пока не вызнаю все о тех, с кем играю. САНДОРФ. Что вы хотите этим сказать? ГУНДЕРМАН. Я хочу сказать, баронесса, мое сердце тоже подсказывает что есть кто-то, о ком вы мне еще не рассказали. САНДОРФ. Вы правы и этот кто-то ждет в вашей приемной. ГУНДЕРМАН. Интересно, кто это? САНДОРФ. Терпение, мой друг. Вам скоро все станет ясно самому. Она выходит. ГУНДЕРМАН. Дьявольская женщина! Слава Богу, что они меня уже давно не волнуют... Но, не дай Бог встать такой поперек дороги!.. Входит баронесса и Сабатини. САНДОРФ. Вот еще один наш союзник. Ну что, Гундерман, теперь вы мне верите? ГУНДЕРМАН. О да, вы развеяли мои последние сомнения. Скажите, месье Сабатини, вы идете на союз со мной из-за денег или по каким-то другим... идейным соображениям? САБАТИНИ. Видите ли, господин Гундерман, я не настолько глуп, чтобы не понимать... Затея со Всемирным банком обречена. Предприятие, которое не вкладывает деньги в производство, а получает доходы с роста курса собственных акций, рано или поздно рухнет, это ясно каждому школьнику. Весь вопрос только в одном, как попасть на вершину этой пирамиды и выскочить из нее как можно позже, при первых признаках крушения. Я вложил в акции Саккара кругленькую сумму и мне не хотелось бы оказаться среди толпы одураченных простофиль, которые скоро останутся с ничего не стоящими бумажками на руках. ГУНДЕРМАН. В таком случае, господин Сабатини, нам с вами по пути. А раз уж вы решили играть в моей команде, то я вам открою свои карты. Мой план состоит в следующем. Я использую все активы своего банка и мы скупим Всемирные по любой цене. А затем мгновенно выбросим их на рынок, чтобы создать панику. Как опытный финансист Саккар наверняка начнет поддерживать курс и для этого у него есть только один выход: просить вас скупать акции за несуществующие деньги, в долг, то есть, создавать фиктивный оборот ценных бумаг. И тогда мы ему нанесем второй удар. Мы еще раз выкупим все эти акции и вторично бросим их на биржу, поддерживая ажиотажное падение. А против этого ему уже не устоять. Таким образом, с этим Всемирным банком будет покончено раз и навсегда. САБАТИНИ. Хорошо, но может быть пойти другим путем? САНДОРФ. А разве он есть? САБАТИНИ. Есть. Мы можем добиться через мои связи в парламенте официального запрещения деятельности Всемирного банка. А это значит, что его акции сразу упадут до отрицательных величин. Разумеется прежде мы продадим наши акции по самому высокому курсу. ГУНДЕРМАН. А у вас неплохо работает голова, молодой человек. Но вы забыли одну важную деталь. На месте министра сидит родственник Саккара - господин Эжен Ругон. САНДОРФ. Это не будет иметь никакого значения! По моим данным Ругон и пальцем не пошевелит, чтобы вытащить Саккара. Уже много лет они даже не разговаривают. ГУНДЕРМАН. В самом деле? САНДОРФ. Да, Гундерман, и эта информация верна, как и все остальное. ГУНДЕРМАН. Ну что ж, господа, как говорится, Бог нам в помощь! Теперь самое главное, чтобы о нашем плане не узнал сам Саккар. САНДОРФ. За меня можете не волноватья. Мне с ним уже не по пути. САБАТИНИ. Мне тоже. ГУНДЕРМАН. Тогда за дело. |
|
| ||
|
Картина шестая Площадь перед зданием биржи. Ступеньки, уходящие вверх. Шум биржи, гул голосов. По ходу картины сюда приходят почти все герои пьесы. Появляется Саккар. ДЕЖУА. Здравствуйте, господин Саккар! Слыхали, Всемирные опять пошли вверх! САККАР. Да, как обычно! ДЕЖУА. Дочка просила передать вам огромный привет. Ведь теперь мои акции стоят уже двадцать четыре тысячи франков! САККАР. Я надеюсь, что ее свадьба не за горами? ДЕЖУА. Да, господин Саккар, уже и платье готово. Она ждет, не дождется, когда можно будет объявить об официальной помолвке. Вам, как всегда бордо? САККАР. Нет, сегодня только стакан прохладительного. Хочется иметь свежую голову. ДЕЖУА. Сию минуту, сударь. Вбегает Флори. ФЛОРИ. Акции Всемирного повысились еще на тридцать франков! САККАР. Отлично, Флори, отлично! Шум на бирже усиливается. САККАР. Что там такое? Сбегай узнай, Флори! Входит Гундерман вместе с баронессой Сандорф. ЖАНТРУ. Ого, кажется сегодня намечается жаркий денек! Сам Гундерман пожаловал. И даже баронесса Сандорф здесь... Похоже, нам предстоит увидеть сегодня большую кровь! Весь вопрос только в том, как правильно угадать откуда и куда она польется? САККАР. А-а, господин Гундерман собственной персоной. Давненько мы не видали вас в дни биржевых сессий. Уж не собираетесь ли вы лично возглавить охоту на меня? В таком случае должен вас разочаровать, сегодня мой день! Ничто и никто не сможет испортить мне его, посмотрите сами, на небе нет даже ни одного облачка. Так что что не старайтесь, вам не удастся меня загнать в свои сети! ГУНДЕРМАН. Разве вы заяц, месье Саккар, чтобы вас травить? САККАР. Для вас какая разница кто я, был бы кусок пожирнее! ГУНДЕРМАН. Я бы на вашем месте не делал скоропалительных выводов, Саккар, Вы же сами всегда говорили, что игра есть игра и от риска не застрахован никто. САККАР. Боюсь, что на этот раз мне удалось стать исключением. Я застрахован практически от всего! ГУНДЕРМАН. Ну что ж, посмотрим, господин Саккар, посмотрим! Может быть, вы хотите выпить кофе со сливками, баронесса? Знаете ли, в отличие от черного он весьма успокаивает... А нервы нам еще сегодня пригодятся! САНДОРФ. Пожалуй... Вбегает Флори. ФЛОРИ. Я только что с биржи... Курс упал на двадцать франков! Кто-то выбросил большую партию наших акций! САККАР. Что? Этого не может быть! Срочно позови ко мне Мазо и Сабатини! Входит Мазо. МАЗО. Господин Саккар, курс упал еще на тридцать франков! ГУНДЕРМАН. Кажется у вас неприятности, господин Саккар? САККАР. Ничего подобного. Игра есть игра и мы просто следуем ее правилам. Входит Сабатини. САККАР. Сабатини, нужно немедленно покупать! Мы не можем допустить падения курса! САБАТИНИ. Я делаю все возможно. САККАР. Быстрее на биржу и покупайте, покупайте, покупайте! Сабатини уходит. САККАР (Мазо). Друг мой, вам придется тоже покупать. Мы должны всеми возможными средствами поддержать предложение. МАЗО. Но у меня больше нет наличных. САККАР. Покупайте в долг. Я обеспечу эти сделки всеми своими активами и недвижимостью. МАЗО. Это очень рискованно. Рано или поздно люди могут потребовать наличные. У меня безупречная репутация на бирже. Я не могу пойти на такую авантюру. САККАР. Мазо, я вам даю свое слово! Вам этого достаточно? У меня только в банковском сейфе больше трехсот миллионов. Вам достаточно моего слова, сударь? МАЗО. Да, пожалуй, достаточно. САККАР. В таком случае покупайте. Мазо и Саккар уходят. Появляется Каролина, Гамлен. Все прислушиваются к реву, доносящемуся с биржи. Вновь прибегает Флори. ФЛОРИ. Курс акций поднялся на пятнадцать франков и все брокеры говорят, что это не предел!.. САККАР. Слава богу, кажется, на этот раз мы выкрутимся! Ну, что, господин Гундерман, вы все еще не верите в мой талант финансиста? ГУНДЕРМАН. Почему, верю... Но только в свой! А кто из нас настоящий финансист, не нам с вами решать... САККАР. А кому же? ГУНДЕРМАН. Истории... Только она может расставить все точки! И только она определит, кому принадлежит этот мир, таким сумасшедшим идеалистам, как вы, если не сказать хуже, или таким прагматикам, как я? САККАР. Ваше время ушло, Гундерман... Мне абсолютно доподлинно известно, что этим миром скоро будут править идеи, а не ваши сухие цифры... Такие, как вы изволили выразиться, сумасшедшие, скоро станут во главе всего, мы станем править миром... потому что, в конце концов, мир устроен не так рационально, как вы себе его представляете, и будущее в нем за нами! ГУНДЕРМАН. Именно эта перспектива меня больше всего и пугает! На сцене появляется Жорж Гамлен. КАРОЛИНА. Жорж, ты? Откуда? ГАМЛЕН. Я только что с парохода. Все кругом только и говорят, что Всемирные пошли вниз. Неужели это катастрофа? КАРОЛИНА. Пока еще ничего точно неизвестно... ГАМЛЕН. Ты выполнила мою просьбу? КАРОЛИНА. Какую? ГАМЛЕН. Продать наши акции. КАРОЛИНА. Я это сделала еще позавчера. ГАМЛЕН. Отлично. В таком случае, нам ничего не грозит. Вбегает графиня Бовилье. БОВИЛЬЕ. Каролина, Каролина, это правда? Акции падают? КАРОЛИНА. Да, но будем надеяться, что это ненадолго. Курс уже снова пошел вверх. БОВИЛЬЕ. Господи, помоги месье Саккару! Ведь я вложила в него все свои средства! ГАМЛЕН. Еще древние говорили, что нельзя все яйца хранить в одной корзине. БОВИЛЬЕ. К сожалению, мне не из чего было выбирать. Второй корзины просто не существовало. ГАМЛЕН. Представляю, что начнется, когда котировки полетят вниз со скоростью снежной лавины. КАРОЛИНА. Мне даже страшно об этом подумать. Это будет катастрофа. Вбегает Флори. За ним идет Саккар. ФЛОРИ. Курс упал на сто франков! САККАР. Не волнуйтесь, господа, все не так плохо! Спрос еще превышает предложения. Я уверен, что все образуется! Вбегает Мазо. МАЗО. Курс упал еще на триста франков! Все, господин Саккар, я выдохся. Это крах. Еще час биржевой сессии и мы станем банкротом. САККАР. Где Сабатини? Где Сабатини? Ведь он должен был покрыть дефицит?! МАЗО. Кроме меня на бирже никто не купил ни одной акции. Сабатини на другом конце сцены разговаривает с Гундерманом и баронессой Сандорф. САККАР. Ах вот оно что! Нас предали! Ну хорошо, сейчас он у меня узнает! Саккар подходит к Сабатини. САККАР. Господин Сабатини, вы кажется ошиблись компанией! Ведь до сегодняшнего дня вы работали на меня?! САБАТИНИ. До вчерашнего. Я не могу работать на человека, занимающегося противозаконными финансовыми махинациями. Я не имею права вводить в заблуждение своих коллег по бирже, которые считают меня честным человеком, и моих клиентов, которые мне безоговорочно доверяют. Торговать воздухом не в моих правилах. САККАР. Ах так! Значит, вы меня считаете мошенником? САБАТИНИ. Я этого не говорил, господин Саккар. Не мне судить ваши действия. Для этого есть соответсвующие правительственные органы. САНДОРФ. Предатель! Гнусный предатель! САБАТИНИ. Нет, просто честный человек. САККАР. Я вижу у вас тут компания, как на подбор. САНДОРФ. Не судите, господин Саккар, и не судимы будете. ГУНДЕРМАН. А вот это еще вопрос. Вбегает Флори. ФЛОРИ. Акции упали еще на тысячу франков! САККАР. Флори, срочно разыщи на бирже Мазо... Флори убегает. Бовилье падает в обморок. Каролина бросается к ней. Все громче гудит биржа. Пошатываясь, вбегает Мазо. МАЗО. Все... это катастрофа... самое больше двадцать минут и курс акций дойдет до номинала. Никто больше не покупает Всемирные, все хотят от них избавиться... САККАР. Что делать, Мазо, что делать? МАЗО. Это конец... ДЕЖУА. Продаю! Продаю Всемирные по любой цене! (Трясет пачкой бумаг) Купите! Купите, господа! По любой цене! Акции Всемирного! Они когда-то стоили двадцать четыре тысячи! Купите, купите, хоть за сколько-нибудь! ГУНДЕРМАН. Даю за них пять франков! ДЕЖУА. Что? Они стоили двадцать четыре тысячи! ГУНДЕРМАН. Вы бы еще вспомнили прошлогодний снег! Вновь на сцене появляется Флори. ФЛОРИ. Курс упал еще на тысячу франков! Звук выстрела. Толпа расступается. Мазо лежит на сцене. Он застрелился. САНДОРФ. А вот и первая жертва Всемирного благополучия. ГУНДЕРМАН. Что поделать... колесо истории еще никогда не крутилось так, чтобы не отдавить кому-нибудь ног... САБАТИНИ. Вот уж кого действительно жалко, так это Мазо. Он пал жертвой собственной честности... Каролина и Гамлен подходят к Саккару. КАРОЛИНА. Саккар, что происходит? САККАР. Все, все против меня. Это заговор. И во главе его стоит Гундерман. КАРОЛИНА. Я должна тебе признаться, что продала свои акции еще три дня назад. Если это хоть чем-то поможет, мы готовы отдать тебе эти деньги. САККАР. Поздно. Дефицит уже не покрыть. Я разорен. Но пусть хоть у вас эти деньги останутся на всякий случай. ГАМЛЕН. Какой случай, Саккар? САККАР. Мы можем начать новое дело. Мне только что в голову пришла гениальная идея. КАРОЛИНА. Ты сумасшедший. (Гамлену). Жорж, он сошел с ума! ОРВЬЕДО. Господи, ну почему ты так несправедлив? Ведь все так хорошо начиналось. Мы ведь только хотели, чтобы не было бедных, чтобы все стали богатыми! Почему же получается так, что самые замечательные идеи обречены на гибель? ЖАНТРУ. Потому, княгиня, что сами по себе идеи почти всегда не являют собой ничего. Это как воздух, который необходим всем. Его ценности не замечаешь до тех пор, пока у тебя есть силы дышать. Идеи значат в жизни много, а не стоят, к сожалению ни гроша. ОРВЬЕДО. Вы тоже вкладчик Всемирного? ЖАНТРУ. Конечно, мадам, я как и все - жертва очередной идеи. Вбегает Флори на этот раз с газетой в руке. ФЛОРИ. Господин Саккар, я только что купил “Парламентский вестник”! САККАР. И что там про нас пишут? ФЛОРИ (читает). “На деятельность Всемирного банка наложен арест. Создана комиссия по расследованию незаконных финансовых операций Всемирного банка. Министр Ругон от коментариев отказался. Генеральный прокурор выписал ордер на арест директора банка Саккара и директора-распорядителя Гамлена”. Летят бумаги. Рев на бирже. ГУНДЕРМАН. Ну вот и все. Всемирный банк всеобщего благополучия стал частью истории. Пойдемте, баронесса, здесь нам больше делать нечего!Поздравляю, господин Сабатини, ваш план удался как нельзя лучше.. Вы действительно талантливый финансист! САБАТИНИ. Благодарю, господин Гундерман. Мне двойне приятно слышать эту похвалу от вас! Гундерман, Сандорф и Сабатини покидают сцену. |
|
| ||
|
Картина седьмая Тюрьма. Комната для свиданий. Посреди сцены стоит длинный стол. За ним сидят напротив друг другаКаролина и Саккарю САККАР. Если они думают, что им удалось меня сломать, то они глубоко ошибаются. Меня можно разорить, убить, но сломить мой дух - никогда! Знаешь, один человек по имени Сигизмунд говорил мне, очень скоро денег не будет, а вместо них будут какие-то боны. Так вот, все это ерунда. Боны, купоны, билеты, как их не назови, это по сути своей те же деньги, потому что все тленно, а деньги вечны. Сколько существует и будет существовать человечество, всегда люди будут стараться возвыситься над себе подобными. Это главное условие прогресса. А достичь этого можно только тогда, когда будет абсолютное мерило любого поступка, действия, мысли, а им являются только деньги. Если б только эти подлецы и мошенники не засадили меня сюда, еще немного, совсем немного, и я бы победил, я бы раздавил их всех! КАРОЛИНА. Победил? Что ты говоришь, Саккар? У тебя же не осталось ни гроша?! Это они победили тебя!.. САККАР. Конечно, раз я побежден, значит негодяй! Честность, слава - это всегда принадлежит только успеху. Нужно стать депутатом и тогда все будут считать тебя удачливым финансистом. Но нельзя допускать, чтобы тебя одолели, иначе на другой же день окажешься дураком и плутом! А ты только представь, что могло быть, если бы я победил? Я бы стал героем, рано или поздно у меня в руках оказались бы все наличные деньги мира! Какой смысл посылать солдат на войну, чтобы захватывать другие страны, когда можно захватить только их деньги! Я стал бы императором мира, не участвуя ни в одной войне, и мне все поклонялись бы как Богу! КАРОЛИНА. Нет, скорей тебе поклонялись бы как дьяволу. САККАР. Почему? Здесь я с тобой не могу согласиться! Кстати, Дежуа был у меня пару часов назад и сказал, что ни в чем меня не винит! КАРОЛИНА. Да, он теперь на каждом углу кричит, что во всем виноват парламент, который никогда не дает разбогатеть простым людям! Они даже собираются организовать комитет в твою защиту! САККАР. Вот видишь, даже разоренные вкладчики вспоминают меня добрым словом! Ведь я пробудил их ото сна, я подарил им хоть какую-то надежду! КАРОЛИНА. Ты пробудил в людях самое страшное - алчность. А что касается надежды, то это всего лишь надежда на быстрое обогащение за счет других, еще более несчастных. САККАР. Все равно, все это было не зря... Ничего, меня скоро отпустят. Мой брат не позволит, чтобы я сидел в тюрьме. В конце концов, мои так называемые преступления ничто по сравнению с тем, чем занимаются в правительстве. Скорее всего они заставят меня покинуть Францию и на этом все закончится. Кстати, помнишь, я говорил, что у меня появилась одна гениальная идея? Я выяснил, что в Голландии земля стоит сумасшедших денег, потому что основная территория покрыта болотами. Я решил организовать Всемирную Компанию по осушению болот, чтобы потом продать эти земельные участки по баснословной цене. Ты поедешь со мной? КАРОЛИНА. Нет... но, скорее всего, да. Ты сумасшедший, Саккар. Но я не лучше тебя. САККАР. Мы возьмем с собой Жоржа. Ведь он же инженер и талантливый организатор. Кстати, он на меня не сердится? Когда ты его видела последний раз? КАРОЛИНА. Двадцать минут назад. Он сидит в этой же тюрьме и просил тебе передать, что несмотря ни на что, он благодарен тебе за все, что ты сделал. Он сказал, что ты подарил ему смысл жизни, потому что был единственным, кто поверил в его идеи. САККАР. Мне жаль, что так все получилось. Но мы начнем все сначала и я думаю, что судьба подарит еще один шанс. Ведь у тебя остались деньги, мы начнем на них новое дело и опять станем миллионерами! КАРОЛИНА. У меня почти ничего нет. То, что я еще не потратила на адвокатов, пойдет на покрытие судебных издержек. Я не могу допустить, чтобы ты и Жорж сидели в тюрьме. САККАР. Черт побери! Если бы у меня были сейчас деньги! КАРОЛИНА. Но... ведь у тебя они тоже должны были остаться! Девять миллионов за три тысячи твоих акций, если ты продал их по курсу в три тысячи! САККАР. У меня? Дорогая, у меня нет ни одного франка! Как настоящий игрок я все спустил до последней монеты. Игра только тогда приносит наслаждение, когда ставишь на кон все, до последнего франка. Поймите же, я разорился вместе со всеми! Разумеется, я продавал, но я и покупал, и куда девались мои девять миллионов плюс мои прежние два миллиона, с которыми я открывал банк - вот это мне очень трудно теперь объяснить. Я даже думаю, что остался должен бедняге Мазо... МУЖСКОЙ ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ. Свидание окончено! Каролина и Саккар встают из-за стола. Саккар уходит, но на пол-дороге оборачивается и смотрит на Каролину. САККАР. Каролина!.. КАРОЛИНА. Что?.. САККАР. Так ты поедешь со мной? КАРОЛИНА (после продолжительной паузы). Да. Саккар уходит. Каролина остается одна на сцене. КАРОЛИНА. О господи, неужели Саккар прав и это безумие никогда не прекратится? Неужели весь смысл человеческого существования только и заключен в добровольном заточении среди бумажных стен этой тюрьмы, которую мы сами для себя и построили? Неужели нет никакого выхода и никогда, никогда... пока будут существовать деньги, люди не станут учиться на собственных ошибках? Неужели в них и кроется весь смысл нашего существования? И из этого дьявольского круга нет выхода, а есть только вход? Ответьте же мне! Хоть кто-нибудь... Она смотрит на биржу, откуда доносятся крики, шум... Несмотря ни на что, биржа продолжает жить своей обычной жизнью. Шум все усиливается, пока не становится просто невыносимым. Каролина закрывает уши руками, но и это мало помогает. Ей становится страшно! Вдруг какофония прекращается так резко, что в наступившей тишине ей становится еще страшнее. На сцене появляется со своей сумкой Мешен. Она подбирает с полу листки акций, внимательно разглядывает каждый и аккуратно складывает в сумку. Видимо, они еще на что-нибудь могут пригодиться! ЗАНАВЕСМосква 2000Коновалова Светлана
tel/fax: (095) 177 6152 |
| ||||
| ||||||
copyright 1999-2002 by «ЕЖЕ» || CAM, homer, shilov || hosted by PHPClub.ru
|
|
| ||
| ||||
|
|
|
Счетчик установлен 31/03/2000 - 668
