Охлобыстин Иван

ЧЕРНЫЙ PR.

ПЛУТОВСКАЯ КОМЕДИЯ
сценарий полнометражного, художественного фильма
(сокращенный, не откорректированный вариант)



МОСКВА 2000 год.

Ферма Стаса.

— Стас, кажется плохие новости, — сказала баба Галя, взглянув в окно дома на летящий над вспаханным полем вертолет.

Стас посмотрел вслед за ней в окно, тяжело вздохнул, накинул на плечи телогрейку и шагнул во двор.

Вертолет мягко приземлился у самой ограды и из него на встречу вышел лощенный брюнет. Он брезгливо перешагнул лужу, и протянул Стасу для приветствия руку.

— Подожди, — осек его молодой человек, — я так понимаю ситуацию, что ты мне сейчас, после — ах, ну ты даешь, славные времена и списка фамилий, что-то скажешь. Ты знаешь, что я уже как два года отошел от дел, я фермер, я люблю свиней, курей и тусклые вечера в этой заднице, я здесь по своему счастлив, поэтому я отвечу, нет. Но до того, как я отвечу нет, ты мне должен выдать двести долларов, иначе я ничего не отвечу и ты не сможешь даже пересказать своему начальству, что именно я ответил. Начальство может смекнуть, что ты не соответствуешь занимаемой должности, ну и сам понимаешь....

Приехавший был понятлив. Он тут же вытащил портмоне, из него две купюры по сто долларов, сунул их Стасу, а сразу за ними лист бумаги исписанный колонками цифр.

Стас убрал деньги в карман телогрейки, быстро глянул в цифры на бумаге, вернул ее гостю и вернулся в дом.

— Нет таких денег Стас, — встретила его голословным утверждением бабушка, лежащая с журналом «ОМ» в руках на диване.

Молодой человек тоскливо посмотрел на предзакатное, алое марево на горизонте за окном и, неожиданно сам для себя, уверенно возразил: Есть бабуля, есть!

ТИТР. «ЧЕРНЫЙ ПИАР».

Титр. «Консерватизм — это узаконенное лицемерие»
Чемберлен.

Уже сидя в вертолете, пролетающим над лесом, гость решился произнести первые слова, обращенные естественно к сидящему рядом Стасу: Еще раз, для справки, меня зовут Павел Птицын.

— Тут к гадалке не ходи, — загадочно ответил тот и потянулся к клавиатуре компьютера, вмонтированного в спинку сидения водителя.

ТИТР СТУДИИ ПРОИЗВОДИТЕЛЯ.

Офис компании.

Стас открыл дверь и вышел в коридор офиса. По коридору тянулась череда грузчиков, заносящая в кабинеты картонные ящики с оргтехникой.

— Станислав Анатольевич! — раздался у него за спиной женский голос, — На проводе Патриархия и через пять минут я вас свяжу с человеком из МВД? Да и гостиницу я уже заказала — три номера, два по два и один на одну — вам.

— Осторожно! — предупредил молодой человек, несущего мимо него ящик грузчика, — Это «Силикон». Гигантских денег стоит. Делает мультфильмы.

ТИТР — ИСПОЛНИТЕЛЬ ГЛАВНОЙ РОЛИ.

Титр. «Се бо, в беззакониих зачат есмь.»
50 псалом. Покаянный.

Поле перед монастырем.

— Это невозможно! — кричал Гриша, размашисто шагая по снегу, с новеньким гробом на плече, через поле к монастырю, — У меня четыре гроба недоделаны! Да и совсем это не соответствует моим нынешним убеждениям! Вы даже не представляете чего мне, стоило все забыть. Жития, но не жизни мне, жития!

— Брат Григорий! — взывал к нему, семенящий вслед старенький священник, — но на предложенные пожертвования мы можем себе позволить еще колокольню, компьютер чего-то там три, дом причта и свечную лавку у вокзала, не говоря уже о том, что это прямое указание викария.

— Да, — остановился Гриша, опустил гроб на снег, и задумался, — Без чего-то там три пропадем.

— Истинно! Истинно! — восторженно возгласил старичок.

ТИТР — ИСПОЛНИТЕЛЬ ВТОРОЙ ГЛАВНОЙ РОЛИ.

Титр. «И тысячи лишений, присущих сердцу»
У. Шекспир.

Сцена и зал Малого театра.

— Не мне Изольда тебя судить, не мне Изольда тебя судить! — надрывался суфлер из будки. Но Влад его не слышал. Влад думал и думал весьма напряженно, так что пот ручьями проистекал из под парика по лицу. Его не отвлекало хихиканье зрителей в зале, ни кашель партнерши по спектаклю, с белым и пористым, как пенопласт, от ужаса лицом.

Наконец артист очнулся, набрал номер и хорошо поставленным голосом произнес: Я согласен, но предоплата — четверть. У меня весь репертуар летит к черту.

Зал взорвался неистовыми аплодисментами. Влад, спрятал обратно телефон, и поклонился с благодарным и мнимо оправдательным, всплеском рук, как обычно кланяются в финале.

ТИТР — ИСПОЛНИТЕЛЬ ТРЕТЬЕЙ ГЛАВНОЙ РОЛИ.

Титр. «Горячий воздух дик и глух.»
А. Блок.

Бар «Джек Ребит Слимс»

— Даже не думай, — ухмыльнулся Игорь, заметив, подсевшего к нему в баре Стаса, — Как никогда, моя жизнь полна чувств, как небо звездами ....., — он покосился на сидящего у своих ног белого шарпея и закончил, — и, что самое главное метеоритами.

— Хорошо, я дождусь похмелья, я надеюсь, что ты как всегда без денег, — послушно согласился Стас, заказал себе виски и взглянул на часы над аппаратом для приготовления каппучино.

Стрелки неумолимо приближались к пяти утра.

— Я умираю, это фашизм! — возмущался Игорь.

— Скажи — да, — требовал Стас.

— Нет, но у меня сейчас лопнет сердце, — отмахнулся похмельный приятель.

Когда часовая стрелка сравнялась с половиной шестого, Игорь, сделал характерный жест и Стас подозвал сонного официанта: еще сто текиллы и чашку кофе.

— Но это только предварительное решение, — предупредил его упрямый Игорь.

— Тогда пятьдесят, — официанту тут же уточнил порцию Стас.

ТИТР — ИСПОЛНИТЕЛЬ ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВНОЙ РОЛИ.

Титр. «Ценя сговорчивость дружества»
Петроний.

Тюрьма. Изолятор.

— Коль, а точно только на свадьбу одевал? Чего-то локти подшиты, — приказным тоном вопрошал полковник, начальник тюрьмы, у своего подчиненного, сидя на табурете в центре камеры.

— Анатолий Яковлевич! Обижаете! — отвечал тот, мельком разглядывая, как сидит на Гене костюм, — мне его племянник из Италии прислал. Года не прошло.

— Ну ладно, — согласился тот и обратился к заключенному, — Потому что неудобно тебя к таким людям, как на пляж отпускать.

— Так брали то летом и в Греции, — объяснился Гена.

ТИТР — ИСПОЛНИТЕЛЬ ПЯТОЙ ГЛАВНОЙ РОЛИ.

Мэрия.

— Ситуация не из легких, — инструктировал Стаса представитель мэра, — месяц до выборов, понятно, Бадышев мэр и все инструменты власти в его руках, но Вересов — академик, руководитель крупнейшего исследовательского центра атомной энергетики, в прошлом самый молодой академик, у коммунистов своего кандидата на пост мэра нет, а значит их аудитория поддержит Вересова, плюс эта сволочная интеллигенция.

— Да, ни где от них покоя нет, — согласился Стас, прихлебывая кофе, заботливо расставленный перед ними на столе в кабинете пожилой секретаршей, и спросил, — Ну?

— Что — ну? — дальше ваша работа, — возмутился Представитель, — надо выбрать Борис Михайловича и, как-то не выбрать Вересова.

— А в этом исследовательском центре реактор есть, ядерный?

— Ну, естественно.

— А где центр находится?

— В центре города.

— Это большой плюс Борис Михайловича.

— Я вас только очень прошу.

— Понимаю — Бориса Михайловича беречь, — усмехнулся Стас и продолжил любопытствовать, — Как построим нашу деятельность?

Представитель пригнулся к столу и зловещим шепотом пояснил, — Нужен еще один кандидат. Такой, что бы не выбрали, а он мог бы против Вересова и начать информационную войну компроматов. И Борис Михайлович в стороне и дело в шапке.

— И у вас есть такой человек?

— Есть! — сознался собеседник, — Просто идиот!

Офис компании.

— Его зовут Витя Шепотилов, — назвал, наконец, имя, собравшимся вокруг него в офисе подельщикам, Стас. И показал фотографию.

— Скверная харизма. — сказал Гриша.

— Бык голимый. — сказал Гена.

— Не фактурный, — сказал Влад.

— Я согласен, — неожиданно подал голос, дремавший доселе в кресле Игорь.

Все обернулись на него с недоумением.

— Почему? — спросил за всех Стас.

— Потому что это невозможно, — просто ответил тот.

У памятника на набережной.

— Это слепил лучший друг мэра, очень талантливый, но по-своему талантливый человек, — объяснял своему подвижному секретарю Игорь, попутно застегивая жилетке на пузе своего пса, удерживая того на колени, — Все об этом знают. А ведь здесь когда была «стрелка» — место всех влюбленных города. Я сам здесь не раз впервые целовался. Так вот. Закажи семь точных копий этого гавна, настольных размеров естественно, и разошли срочно с посыльными во все лучшие музеи мира. Типа — Версаль, Нью-йоркская галерея и т.д.

— Зачем? — не понял секретарь.

— Когда музеи это получат, они, по существующей практике занесут, в каталог, инвентаризируют то бишь. Мало того. Ты сам полетишь в Париж и, через подставных лиц, учредишь новую премию для художников. С призовым фондом в миллион. — Игорь глотнул из фляжки и продолжил, — Через неделю мы дадим через прессу информацию о том, что художник получил первый приз на престижной художественной выставке. Горожане, по интуиции, больше верят загранице и потом — гордость за соотечественника.

— А миллион? — заинтересовался секретарь.

— Миллион мы вернем на место в мэрию, — зевнул Игорь и опустил «шарпея» на землю.

Офис компании.

— Зачем ты мое неразумное чадо, так откровенничаешь с секретарем? — посетовал в офисе Гриша, открепляя от груди Игоря микрофон, — И у тебя, что-то фонит.

— Это наверно из-за фляжки, серебро, на прошлых выборах президент подарил, я его коньяком от гипертонии вылечил, — ответил тот, застегнул, наконец, рубашку и подошел к компьютеру на столе, — Мне нужна база данных на нового кандидата, пора ему защитить докторскую.

— Твоя охрана жалуется, что ты к концу надираешься в хлам, и они постоянно тебя носят на руках, а еще твою псину так же постоянно ловят по кабакам под столами, — сообщил Гриша.

— Пусть купят инвалидную коляску, мягкий английский плед, и поводок «Зиппо», он длинный, — предложил Игорь.

Машина Гены.

— Ты уверен, что это он? — уточнил Влад у Гены, пристально разглядывая номера на едущих впереди их стареньких «Жигулях».

— Варианта нет! — успокоил его тот, нажал со всего маха на «газ».

Улица города.

Машина Гены с диким скрежетом врезалась в зад «жигуленку».

Из травмированного автомобиля с «монтировкой» в руках вылез пожилой мужчина в телогрейке и синяком под глазом.

— Куда смотришь сволочь!? — закричал он на, так же вышедшего из своей машины, Гену.

— Триста долларов папаша, — без всякого перехода сказал ему тот, — Двести сейчас и сотку подвезу. Паспорт тебе оставлю до полного расчета. Чего там — фонарь, да бампер. Как тебя зовут?

— Сергеич, — гораздо заинтересованнее откликнулся потерпевший.

— Триста нормально Сергеич? — продолжил Гена.

— С мира по нитке — пролетарию жакет, — деловито ответил Сергеич.

— Мудрый ты мужик Сергеич, — похвалил его за сообразительность Гена, — Тяжело наверно в наши неблагодарные времена с таким умищем жить?

— Дай я тебя поцелую сынулька, — дыхнул перегаром мужчина и полез обнимать Гену.

— Мягче папаша, мягче, а то у нас дети будут, — отстранился от него тот.

Арендованный кабинет.

— Виктор, — обратился Стас к стоящему перед его столом, в огромном, специально арендованном для этого кабинете, — Группа крупных промышленных предприятий приняла решение, что только вы способны претендовать на пост мэра города, и согласна финансировать вашу предвыборную компанию.

— Клево! — обрадовался молодой человек.

— Да, — уточнил Стас, Но только при одном условии, что вы будете выполнять все наши предписания.

— Гавно вопрос! — быстро закивал новый кандидат и спросил, — А зарплата будет?

— Трешка в месяц, за каждую провинность штраф сотня, выплата по факту.

— А можно задаток? Мне надо радиатор сменить, барахлит падла!

— Вас будут возить, — строго проинформировал Стас, нажал кнопку на селекторе и в кабинет вошел Влад, — Кстати, — это Влад, ваш инструктор. Все делайте, что он будет говорить, иначе сами понимаете.

— Э.... — было, хотел, что-то еще спросить Витя, но Влад оборвал его, — Молчание — золото, Витя. Поехали комильфо забацаем.

Автофургон Гришы.

— Ужас! Какая нудятина! — сердито буркнул Гриша, стягивая с себя наушники и наливая себе из термоса кофе.

— Чего говорят? — спросил Игорь, с трудом передвигаясь внутри автофургона, оснащенного разного рода радиооборудованием и стоящего перед домом Вересова.

— Обсуждают, где будут печатать листовки. Вересов сомневается, что в них нужно печатать год рождения. Просит вставить пункт о вывозе реактора из города.

— Я надеюсь, ты все пишешь?

— Естественно. Пока упоминается только одна фирма «Мелвит».

— Запиши отдельно. Мне нужно будет кое-что отредактировать. И справедливости ради год рождения все-таки надо вставить. Грех обманывать избирателя.

— Грех, — согласился Гриша и начал щелкать тумблерами на своем хитроумном аппарате, — К слову о грехах, а академик по бабам не шляется?

— В его то возрасте! — пожал плечами Игорь.

Летний сад на крыше мэрии.

— Я не очень понимаю схему, по которой мы ведем нашу избирательную компанию, — недоумевал представитель мэра, прохаживаясь по летнему саду, — Пока не видно результатов. Фокус группы не проводятся.

— Главное, что бы вы вовремя деньги перечисляли, все остальное само уладится, — ответил Стас, косясь на хорошенькую барышню, окучивающую неподалеку от них какое то экзотическое растение.

— Результаты будут? — уточнил Представитель.

— Сколько угодно, — пообещал Стас, и добавил, — А самому мэру сегодня дома сидеть, телевизор смотреть, — порекомендовал Стас и посмотрел на часы, — Потому что сейчас он сдает кровь пострадавшим от аварии на одном металлургическом предприятии.

Станция переливания крови.

— Я очень боюсь уколов, — предупредил пожилой брюнет, ложась на стол.

— Не бойтесь, сделаю, и не заметите, — успокоила медсестра, записывая его в регистрационную книгу, — Фамилия? Имя? Отчество?

— Самсонов...... — начал диктовать то, но Гена оборвал его, — Путает. Он — Бадышев Борис Михайлович, сдает кровь в помощь пострадавшим от аварии на металлургическом заводе.

— Его, как мэра зовут.

— А он и есть мэр. Побольше ему слейте, мэр очень жадный, по штуке за литр обычно просит.

— Дороговато, обычно у официальных лиц по четыреста идет, — согласилась девушка и вколола мужчине в руку иголку.

— Ой! — невольно поморщился донор и кокетливо поинтересовался у медсестры, — А вас как зовут?

— Аня Лемокс, — серьезно ответила медсестра, — Теперь пусть лежит, и не двигается. А мы пока можем на полчаса в ординаторскую зайти, анализы посмотреть.

— Да, с анализами шутки плохи, — согласился Гена.

Зал модного «бутика».

— С низом большая беда, — сетовал Влад, рассматривая переодетого по последней молодежной моде Витю.

— Это потому что у товарища ступни внутрь настроены, как у мишки, — поддакивал ему продавец.

— У какого Мишки? Савельева? — живо интересовался новый кандидат, попутно рассматривая вновь приобретенные часы фирмы «Свочь», космических форм.

— — В лесу мишки, — ответил Влад и включил звонивший у него в кармане телефон, — Что!? Какое совещание? Купить шампанского? Куплю. А! Что делаю? Делаю гостя из будущего, которому не чужды проблемы настоящего.

— Может быть, что ни будь такое? — показал ему еще одни брюки продавец.

— Хрен с им, пусть в старых ездит, пока только верх из машины покажем, — развел руками Влад, — Времени нет.

Офис в компании.

— Времени нет коллеги, за старт! — провозгласил первый тост Стас. Друзья дружно чокнулись.

— Чада мои! Что бы не откладывать, — опустошив свой бокал, призвал Гриша, — Как ответственный за техническое обеспечение компании я требую введения оперативных кличек. Иначе неудобно.

— Я против, — сразу возразил Гена, — На южно-уральской компании, меня, за глаза, обозвали «скунсом». Поясняю дебилам, — и он взглянул на Гришу, — Скунс — это вонючий хорек, только американский. Зачем мне такая кличка? Все будут нюхать воздух. Демаскировка, однако.

— Дело решенное, — настаивал Гриша, — Тогда сам придумывай. Только так что бы с тобой можно было по телефону разговаривать, не привлекая внимания. Ни каких Македонских и Цезарей, Галиев Юльевичей.

— Буду Потемкиным, — буркнул тот.

— Почему Потемкиным? — не понял Влад.

— Потому что броненосец, — объяснил Гена.

— Нет, имена личные — слишком эмоционально, — отказал Гриша, — Будешь Заведующим хозяйственной частью.

— А я тогда Доктор, потому что у меня папа детский врач, педиатр — решил Влад.

— Я — Лаборант, — вставил Гриша.

— Типа — француз! — хихикнул Гена.

— А я Директор Главка, — постановил Стас и снова поднял бокал, — За фокус группы!

— Виват! — дружно воскликнули все.

— Господа, но еще остался Игорь, — Лаборант, подошел к столу со стоящим на нем пробором и щелкнул тумблером.

Раздался звук сливаемой в унитаз воды.

— Учитель ботаники будет, — сказал Гриша и отключил динамик.

Гена любовно погладил мерцающие на аппарате лампочки и поинтересовался, — А кого еще можем?

— Пока человек десять, время было мало, — ответил Лаборант и щелкнул еще одним тумблером.

Раздался убедительный говор мужчины средних лет с положением в обществе, — Нет, нет Лиза! Не бери в голову. Отдыхай у мамы и все. Читай больше на природе. Это мероприятие опасно только, когда есть чем меня шантажировать, а пока ты у мамы, у меня нет слабых мест и со мной постоянно ребята из института, поесть из штаба. Целую тебя — моя жена декабриста. Целую.

Послышался бряцанье трубки о телефонный аппарат и молодой девичий голос с издевкой, — Целую! Ю! Ю! А куда?

— В твою пухлую, белую жопку радость моя! — ответил знакомый голос мужчины средних лет с положением в обществе. За сим, последовал характерный визг, плавно переходящий в сопение и беспорядочные стоны. Общее впечатление раздражало тиканье будильника. Очевидно, микрофон был вмонтирован неподалеку.

— Ребята! — обернулся изумленный Гриша, — Это был Вересов!

— Там камера стоит? — быстро уточнил Директор.

Лаборант обречено развел руками, — Оборудование пришло только сегодня в обед. Я не старик Хоттабыч!

— Какое расписание у Вересова? — обратился к Лаборанту Стас.

— То есть — когда его дома нет? — переспросил тот.

— Да.

— Если его нет дома, дома сидит товарищ Лапшинковский — друг Вересова по институту, сейчас на ставке начальника службы секьюрети. Но....! — он поднял к потолку палец, — С половины третьего до трех собака Вересова — пегий ламбрадор, сучка, трехлетка, заводчики — супруги Николаевы из Брянска...

— Не грузи, — прервал его мечтания Завхоз.

— ....писает и какает, — закончил Гриша.

— А Поляроид уже оправился, — раздался из дверей голос Игоря, пьяного вдрызг и со своим псом на руках.

— Будем Поляроида папой делать завтра, — объяснил Стас.

— Он кастрат, — вздохнул Учитель.

— А зачем ты гад животное кастрировал? — воскликнул Завхоз.

— Это не я, это генерал Грач сделал, выловил в части и кастрировал сволочь такая в одночасье, когда я его в депутаты шли, от всего сердца, за три баллистические ракеты «земля-земля», — ответил Учитель, — Поляроид такой был перец, и от всех овчарок детей наснимал как фото, плюс — абсолютно не способных к несению караульной службы. Уши длинные. Стоят! Хвост тоже длинный. А тулово папино. Монстры чертовы.

— Выбора нет, — отрезал Стас.

Улица перед домом Вересова.

Ровно к половине третьего следующего дня к дому Вересова подъехал фургон Лаборанта. Из фургона деловито вышли Лаборант, Завхоз и Учитель в синих комбинезонах финских электриков со стремянкой в руках. Пропустив пожилого мужчину выходящего из дома с собакой на поводке, они деловито двинулись внутрь.

А к мужчине тут же из-за угла дома подошел Доктор с Поляроидом на длинном поводке и обратился с вопросом, — Прошу прощения, мы только вчера переехали в соседний дом, и я не успел еще выяснить, а где прививают собак в вашем районе?

— Честно говоря, я ни очень в курсе, — ответил мужчина.

— Жалко, — вздохнул Доктор, — ни чего не успеваю — это обычная беда людей меняющих профессию. Нет времени. Патологически нет времени.

— Что есть, то есть, — согласился мужчина, пытаясь, однако пройти дальше в сквер. Но не смог, потому что его пес усиленно тянул его к Поляроиду.

— Может, спустим с поводков, а то запутаются? — предложил Доктор.

— Ну, давайте, — решил, уже начавший раздражаться поведением собаки, мужчина.

Они отпустили собак, и те восторженно побежали в сквер.

Квартира Вересова.

Пока Лаборант монтировал со стремянки мини камеры, а Завхоз за ним пылесосил автомобильным пылесосом, Учитель щелкал клавишами компьютера на столе академика.

— А ты можешь стерео сделать? — любопытствовал снизу Завхоз.

— По большому счету нет, но можно хорошую имитацию, — отвечал Лаборант.

Директор выключил компьютер, встал из-за стола и начал разглядывать фотографии, расставленные на книжных стеллажах.

— Мона! — взял одну из фотографий в руки Учитель.

На фотографии был изображен Вересов в обнимку, с каким то господином, из-за их спин выглядывала хорошенькая брюнетка.

— Что Мона работает на Вересова? — спросил Лаборант.

— Судя по всему — да, точнее на социального заказчика инвестора, — покачал головой Учитель.

— Это плохо для мэра, — хмыкнул Завхоз.

— Зато это интересно, — добавил Учитель и уточнил у Лаборанта, — Сколько еще?

— Три минуты, — ответил тот.

Угол улицы перед домом Вересова

— Ну, где же эта тварь!? — стонал раскрасневшийся от ходьбы мужчина.

— Давайте так, — увидев выходящих из подъезда друзей, предложил Доктор, — Вы теперь пойдете по той улице, а я по той. Таким образом, мы обойдем квартал с другой стороны.

— Давайте, — кашлянул мужчина и пошел в указанном Доктором направлении. А тот достал из кармана брюк брелок пульт и нажал на зеленую кнопку.

Берег реки неподалеку.

Поляроид и ламбрадор что-то выглядывали с берега реки в грязной воде. У Поляроида пикнул в ошейнике датчик, и он радостно побежал обратно.

Кабинет представителя мэра.

— Пора запускать в люди Виктора, — заявил Директор и включил телевизор.

Представитель мэра поудобнее устроился в кресле.

На экране транслировали выступление Виктора.

— Мне еще нет сорока, а у меня три холодильных завода, — декларировал тот с трибуны, — Я умею работать! Я вижу будущее. Оно прекрасно — космические корабли увлекут наших соотечественников во все концы галактики, а мы будем управлять производством из дома, лично я обещаю заморозить триста тысяч стариков, по их пожеланию конечно и после естественной смерти. Заморозить абсолютно бесплатно, до прилета инопланетян, которые их оживят, или до того, пока научно техническая революция сама это не сделает. Будущее за новыми энергетическими носителями, а не за атомом убийцей, которого защищает Вересов. Нет, Вересов! Ты не прав. Ты помогаешь нам болеть раком и провоцируешь раннее облысение! Даешь хайры!

Многотысячный зал взорвался аплодисментами.

— Прекрасно! Прекрасно! — восхитился Представитель и попросил, — Можно все-таки на половину сокращать массовки? Это непомерные расходы.

— Выборы — самая дорогая игрушка, — улыбнулся Директор и пообещал, — Но вы получите удовольствие.

У него зазвонил мобильный телефон.

— Да!? — отозвался он, — Что вы говорите!? Еду.

— А я вот свой отключаю на время переговоров, — по-доброму укорил Представитель.

— У вас работа сидячая, — объяснил Директор.

Офис компании.

— И это продолжается уже сорок минут, — показал Лаборант на телевизионное изображение Вересова в обнимку с какой то девицей, у себя дома, на диване.

— Не знаю, как вы, а я уже решил проголосовать за него, атомный дед! — хихикнул Завхоз.

— Голосовать будешь по месту отсидки, — напомнил ему Учитель.

— Пол дела сделано, — констатировал Директор и обратился к Завхозу, — Что с листовками?

— Клей подбираю, — отчитался тот, — Плохой сейчас клей, китайский в основном, а немецкий дорогой.

— А у тебя? — повернулся к Учителю Директор.

— Завтра интервью с бывшим сотрудником Вересова, который утверждает, что тридцать лет назад, по поручению райкома ВЛКСМ, закончил за Вересова диссертацию, — ответил Учитель и спросил сам, — А ты знаешь, что твоя бывшая жена работает на Вересова?

— Значит, Моне хорошо платят, — задумался Директор, — Надо воспользоваться старыми связями.

— Почему она — Мона? — поинтересовался Завхоз.

— Ее полное имя — Елизавета Петровна, — объяснил Директор и после секундной паузы, добавил, — Но как она готовит расстегаи!

Ночной клуб «Лермонтов». Второй этаж.

— Как питаешься? — спросила Мона, усаживаясь за столик Директора.

— Хуже, но разнообразней, — ответил он.

— Я слышал ты к бабе Гале ездил? Как она? Не курит? — продолжила расспросы женщина.

— Держится, — сказал Директор, — Права получила?

— Да, — радостно кивнула она и предложила, — Давай поговорим о главном. Что у нас главное?

— Главное это то, что ты работаешь на Вересова, а я узнаю об этом последним, — заявил он.

— Ты не аккуратно диктуешь телефон, — пожала плечами она, — И потом я по-прежнему боюсь ограничивать тебя. Хорошо. Я работаю вокруг Вересова. Со мной Ларик Электростальский, Александр Петрович, Чика. А с тобой?

— Со мной, — начал загибать пальцы Директор, — Игорь с собачкой, Гриша Поп, Гена Какава и Влад Артист.

— Мощная позиция, — согласилась Мона и предложила — Выпьем?

— Почему нет? — улыбнулся Директор и подозвал официанта.

Парадный вход в клуб «Лермонтов».

После пяти стопок, они решили поехать к гостиницу.

Гостиничный номер.

— Надеюсь, ты не изменял мне? — спросила она у Директора, когда прилив первой страсти миновал.

— Договор дороже денег, — улыбнулся он, откидываясь на подушку.

Мона встала с постели, накинув на бедра полотенце, и подошла к зеркалу, — Ну что любимый! Вот опять у нас с тобой появилась возможность решить наш деликатный вопрос. Я вокруг Вересова. Ты, я так понимаю, вокруг мэра. Все позиции, как в прошлый раз. Ты готов?

— Легко, — согласился, — И с удовольствием перееду со съемных квартир к себе в кабинет.

— По условиям!? — уточнила Мона.

— По условиям, — подтвердил он.

Офис компании.

— У нее Чика, так что проверь-ка Учитель всех его домуправов, бывших водил и докторов, — инструктировал Директор своих подельщиков, — У нее

Александр Петрович.

— Гарантия, что опять за день до выборов свет в пяти микрорайонах отключит, — расшифровал Завхоз.

— Я позабочусь о дополнительном внимании службы безопасности нужных учреждений, — пообещал Директор и спросил Лаборанта, — А Ларик?

— Ребенок прошлого века, — успокоил его тот, — Работает на лампах.

— Тогда ударим первыми, — постановил Директор и попросил секретаршу, — Соедини меня с Натанычем Зеленовским. Или — еще лучше, попробуй договориться о встрече. У него, по-моему, банкет.

Ночная улица города.

Всю ночь команда молодых людей набранных Завхозом, под его пристальным руководством, заклеивала листовками с портретом Вересова лобовые стекла, припаркованых к обочине, автомобилей.

— Аккуратней мажь, клей дорогой, — то и дело покрикивал на молодежь Завхоз.

В пятом часу ночи за ним пришла машина Лаборанта, и они поехали за дымовыми шашками на склад киностудии.

У склада киностудии.

— Дым точно вонючий? — интересовался Завхоз у складского работника.

— Натурный, глаза ест, еще к «Войне и Миру» заказывали на военном заводе, — гордо рекомендовал свой товар тот.

— Десять банок, — потянулся за кошельком Завхоз.

— Бери сорок, отдам, как за двадцать, — предложил работник.

— Возьму тридцать, как за пятнадцать, — парировал покупатель.

— Добро, — решил работник, сделал знак своим двум коллегам, и те начали таскать в машину дымовые шашки.

Дом Зеленовского.

Званный прием удался на славу, шампанское лилось рекой, куртуазные маньеристы веселили песнями, вот только хозяин праздника — господин Зеленовский с кем-то уже четвертый час заперся в своем кабинете. Директор было, уже собрался уходить, как к нему подошел секретарь Владимира Натановича и пригласил в кабинет.

— Как дела дружок? — вопросом встретил гостя тот, беспокойно, по-ленински, расхаживая по кабинету размером с баскетбольную площадку.

— Смешнее только в оперетте, — улыбнулся Директор и доложил, — Мне нужен ночной эфир на центральном канале. 15 минут и анонс во всех новостях. За один день до выборов.

— Того стоит? — заинтересовался Натаныч.

— Товар отличный — разврат, откровенщина, гнусная супружеская измена, — отчитался Директор.

— Куда катится мир! — огорчился Зеленовский и потянул Директора за рукав к окну.

— Вон в зеленом свитере, худая блондинка, — ткнул пальцем в стекло хозяин кабинета, — Новую взял. 27 лет. Любит читать, правда и выпить любит.

— А ту куда? — спросил Директор.

— Та уехала в Лос-Анджелес в кино сниматься, познакомилась с продюсером моего возраста и он пообещал переснять «Титаник» с ней в главной роли, — отмахнулся Зеленовский и пообещал, — Эфир будет. Люди должны знать правду.

Зал кафе «Макдональт».

— Это катастрофа, — докладывал Игорь своим соратникам, попутно поедая чизбургер, — Я был у врачей, один из них лечит мэра от импотенции, врач три дня назад уже рассказывал эту историю приятному любознательному студенту, аспиранту Мединститута. Правда, тот курил сигару «Давыдоф» и уехал на джипе «Чарроки».

— Правильный студент, — согласился Завхоз, — Ну ничего у нас «чернобыль» есть.

— Надо Директору Главка позвонить, и что бы Витя поактивней занялся критикой, пусть Мона на него свое время потратит, — предложил Лаборант, — Что там Доктор делает?

Арендованный кабинет.

— Все-таки ты полный идиот! — сопереживал Доктор своему подопечному, — Зачем ты этой женщине начал спину выправлять? Что ты — учитель физкультуры?

— Да, — виновато оправдывался Витя, — Четыре года в 747 школе оттрубил.

— Не зли меня, — отмахнулся Доктор и продолжил поучения, — Нельзя кандидату в мэры вступать в панибратские взаимоотношения с незнакомыми женщинами из табачных ларьков. И вообще курить вредно и не модно совсем. У тебя морда должна быть розовая, здоровая, что бы все видели, что ты здоровый как бык и «кони» не скоро двинешь, но при этом ты должен создавать такое ощущение, чтобы интеллигенция хотела с тобой в диспуты вступать, пусть вступает.

— А я? — заинтересовался Витя.

— А тебе заготовят подборку скользких цитат и желтые очки, выучишь слова, наденешь стекла, и тебе «беломор» будут без очереди продавать. А сейчас пойдем, посмотрим твое авто.

Переулок у дома с арендованной квартирой.

— Она что — летает? — изумлялся Витя, обходя вокруг бронированного джипа «Атаман» отечественного производства.

— Ее «муха» не берет, — объяснил Доктор и показал на мужчину в кожаном плаще и в темных очках за рулем, — А это твой водитель — Виллик Кобелев.

— Это же известный певец, я его по телевизору видел! — еще больше удивлялся «новый кандидат», — Можно я у него автограф возьму?

— Можно, — кивнул наставник, — Виллик — хороший певец, еще лучше повар, и отличный водитель. Сейчас у него творческий кризис и покупка новой квартиры. Только не проси его за рулем петь, он этого очень не любит.

— Да я ему сам спою, — радовался Витя.

— Это тоже лишнее, — не одобрял Доктор, — У него слух и нервы.

Лимузин Директора.

Директор ехал по улице вечернего города в своем лимузине и разглядывал журнал. С глянцевой обложки на него смотрела веселая физиономия Вити. Надпись под изображением гласила: Он откроет нам третий глаз.

И другая помельче: Сторонники Виктора Шепотилова создают военизированное общество борьбы за сохранение девственности до брака.

— Да, это действительно может стоить пятнадцать тысяч, — вздохнул Директор, бросая журнал на пустующее сиденье рядом, — А ведь когда-то это было уважаемое респектабельное издание с кроссвордом.

В машине зазвонил телефон. Директор поднял трубку, послушал доносящийся от туда рокот голоса Завхоза и ответил: Да, именно, как на день Победы. Мне нужен размах. Не сомневайся. Если что, спишем на празднование сторонниками нового кандидата его регистрации. Все я приехал. Не подведи.

Он отключил телефон и проверил, есть ли в кармане пейджер и видеокассета.

Бар в холле гостиницы.

Мона его уже ждала в холле у стойки бара.

— Ты как всегда опаздываешь, — заметила она и протянула ему стакан с виски.

— Мир давно перешел на гибкий график, — парировал он.

— Что случилось? — лукаво сощурилась на него жена, — Последний раз ты так настаивал на срочной встрече, когда кота голодом уморил.

— Ни здесь, — приложил палец к ее губам Директор, вытащил из кармана сверток в яркой подарочной упаковке и положил перед ней.

— С ума сойти! — удивилась Мона, — Тебе, что грозит опасность или я должна родину предать?

— Хочу интима, просто интима, — улыбнулся он.

— Зачем было тратиться, это твое законное право, — улыбнулась она ему в ответ, распечатывая подарок и извлекая из черной бархатной коробочки золотой браслет, — Красиво, но мне будет велик.

— Это на ногу, — пояснил молодой человек и предложил, — Поднимемся в номер?

— Кто его увидит на ноге? — не сообразила Мона.

— Я, — ответил Директор и положил ей руку на талию, — Коллега.

Набережная реки.

Сонные солдаты, зевая и переругиваясь, лениво скидывали с ракетных установок брезент.

— Давайте, давайте, давайте! — торопил их Завхоз, то и дело, поглядывая на часы.

— Сколько? — спросил у него Лаборант, выглядывая из своего фургона.

— Тридцать одна минута, — сообщил тот и бросился помогать военным.

— Так, — кивнул Лаборант, достал телефон и набрал номер, — Девушка будьте любезны — абонент 4444, в 23.57. Пора заканчивать. Спасибо. Нет, не повторять.

Номер в гостинице.

— Благоверная, — целуя жену в голую спину, поинтересовался Директор, — А тебе не кажется, что мы тратим нашу молодость в пустую?

— Еще как, — вздохнула она, — Все мои одноклассницы уже по третьему ребенку родили.

— Надо что-то делать, — предложил Директор, — Иначе мы и одного не заведем.

— Я тебе это пять лет говорю, — ответила Мона, — Другой бы давно женщине уступил.

— Но дом — не мужское дело, — крякнул молодой человек, — Это естественней для женщины.

— Но не с двумя высшими образованьями! — «отрезала» его строптивая собеседница.

Набережная реки.

— Чем они там занимаются? — спросил у Лаборанта Завхоз, отхлебывая из оловянной солдатской кружки кофе и поглядывая на окна гостиницы, горящие вдали за парком.

— Мне и думать об этом стыдно, — пожал плечами тот.

— А чего Стас с Моной все по гостиницам таскаются? У них же семья!? — продолжил любопытствовать Завхоз.

— Директор, — поправил его Лаборант, — И объяснил: Они с Моной вместе юридический закончили и занялись «пиаром», в одной команде. Потом, когда поженились, решили обязанности расписать по семье, как настоящие юристы делают. Но так и не решили, кто дома будет сидеть, а кто деньги зарабатывать.

— Эва как! — усмехнулся Завхоз, — И чего теперь?

— Теперь по гостиницам, — ответил Лаборант.

— Чушь! — опять усмехнулся его подельщик.

— Это у тебя в тюрьме чушь, чадо мое, а у них взаимоотношения, но их разлучили бурлящие «девяностые», — строго осек его Лаборант и приказал, перекрестившись, — Все, без десяти двенадцать, командуй солдатикам их бесовские машины заряжать.

Номер в гостинице.

В кармане, брошенного на журнальный столик, пиджака мелко завибрировал пейджер.

— Слышал, что ты здоровьем мэра интересуешься? — спросил у Моны Директор, подходя к окну.

— Как же иначе?! — согласилась она, — Городу нужен здоровый градоначальник. Крепкий во всех отношениях.

— Я тебе кое-что посмотреть принес, но это потом, а сейчас иди сюда, — позвал ее к себе молодой человек.

Мона поднялась с постели и подошла к нему. Он приобнял ее за плечи и повернул к окну, — Я хочу единственная, что бы ты поняла всю полноту моих чувств по отношению к тебе и запомнила этот вечер. В конце концов, часть жизни необходимо прожить на память.

Горизонт за окном вспыхнул разноцветным салютом.

— Какая прелесть! — восхитилась женщина и поцеловала мужа в щеку, — Ты любчик мой такой фантазер!

— Это да, — довольно согласился Директор.

— Пойду приму душ, — сказала Мона и шагнула к ванной, но на пороге обернулась, — Елки! Чуть не забыла! Посмотри еще раз в окно.

Директор снова взглянул в окно и обнаружил, что окна стоящих напротив гостиницы четырех домов частично потухли, составив еще горящими, надпись «Стас».

Директор улыбнулся и послал возлюбленной шалунье воздушный поцелуй и погладил ладонью видеокассету лежащую на подоконнике.

Офис рекламного агентства «Мелвит»

— Все правильно! — инструктировал Учитель низкорослого брюнета, тыкая пальцем в макет стенда с пунцовой надписью «Случайные половые связи приводят к сифилису», — Слово «сифилис» очень крупно, все остальное очень мелко и расставьте стенды в притык к стендам Вересова. Чуть впереди, чуть позади, чуть напротив. Но так, что бы это выглядело естественным призывом к нравственности.

— На кого заказ оформлять будем? — уточнил брюнет.

— На предвыборный штаб Виктора Шепотилова, — ответил молодой человек.

— Проверьте, — протянула ему листовку, подошедшая к ним сзади женщина.

— Так, — начал быстро читать в слух Учитель, — Вересов..., закончил институт...., преподавал......., имеет правительственные......, и, не смотря на то, что мне уже шестьдесят пять лет и я родился еще при проклятом Ленине....... Блеск! В тираж.

— Это тоже на Шепотилова пишем? — поинтересовался брюнет.

— Естественно! — ответил Учитель, — Больше и не на кого.

— Вас к телефону! — позвали его из глубины офиса.

Коридор городской больницы.

— Как это могло произойти? — недоумевал Завхоз.

— Эта скотина уговорила Виллика нажраться водки, под предлогом будущего назначения Виллика главным режиссером театра и первым в городе по культуре, а потом поехать в ночной клуб за блядьми, — объяснял бледный Доктор, — На перекрестке у площади Виллик уснул за рулем, управление принял Витя и машина врезалась на полном ходу в булочную.

— Ни кто не погиб? — спросил Директор.

— Слава Богу, слава Богу! — ответил Лаборант, — Только Виллик обе руки сломал, а Витя — обе ноги.

— Хорошо, что ему штаны не стали покупать, — заметил Доктор.

Из трав пункта санитар вывез им навстречу каталку с лежащим на ней загипсованным по пояс «кандидатом».

— Я продолжу свою борьбу, боль и мучения не остановят меня! — орал на всю больницу «кандидат».

— Молчи Маресьев, пока я тебе язык не сломал, — «цыкнул» на него Завхоз и попросил у, следующей за каталкой, медсестры, — Поставьте ему, пожалуйста, клизму. Две клизмы.

— Три, — присоединился к нему Лаборант и незаметно сунул медсестре в руку крупную купюру.

— Четыре, — добавил Доктор и тоже дал денег.

Директор молча показал пять пальцев, внес свою плату и повернулся к коллегам, — Поехали в офис. Будем думать

Офис компании.

В офисе их глазам предстало удивительное зрелище — группа напомаженных, полуголых молодых людей, томно сопя, отплясывала перед столом Директора подобие эротического танца.

За столом сидел Учитель и хлопал музыке в такт. На столе лежал Поляроид и лаял.

— Вы кто? — закричал Завхоз.

От группы отделился молодой человек, подошел к друзьям и жеманно представился, — Педерасты — группа поддержки академика Вересова. Меня лично зовут Николаша.

— Вот что Николаша, — рыкнул на него Завхоз, — Идите домой плясать. Здесь тебе не баня!

— Хамло! — как-то совсем не женственно обиделся Николай.

— Педераст! — огрызнулся Завхоз.

— Ты сам педераст, а я тренер команды биатлонистов «Нефтяник», серебряных призеров городской олимпиады. Мы на новую форму шабашим, — не остался в долгу молодой человек.

Его команда, хмуро насупив брови, стала приближаться к вошедшим.

— Все, все! Успокойтесь! — встал между враждебными группами Учитель.

— С вас на 10 долларов больше, за моральный ущерб от этого дальтоника, — постановил Николай, продолжая сверлить взглядом Завхоза.

— Заметано, — кивнул Учитель, — Завтра в четыре у памятника. Не опаздывайте. Будет телевидение.

Мнимые педерасты, сердито оглядываясь, покинули офис.

— Ну, ты даешь! — покачал головой Завхоз.

— Ни чего не поделаешь — закон жанра, — сказал Учитель и плюхнулся на диван.

После непродолжительных раздумий Завхоз последовал его примеру, за ним Доктор и Лаборант. Только Директор сел за свой стол и тут же оповестил присутствующих, — Пленку с академиком извращенцем показывать не будем, я ее у Моны на импотенцию мэра выменял.

— Плохо, — вздохнул Завхоз, — Хотя у нас есть еще «чернобыль» и Витя безногий.

— Ты «чернобыль» уже зарядил? — спросил у него Директор.

— Ночью заряжу, прям перед выборами, — ответил Завхоз, — Иначе вычислят.

— Что еще? — продолжил Директор.

— Я записал, как Вересов на своих спонсоров сквернословит, сегодня по радио пущу, ребята музыканты «засемплели» под «хаус», — отчитался Лаборант.

— Я нашел фотографию Вересова, где он Брежнева в губы целует, утром в двух газетах будет под заголовком «А может — это любовь», — вставил Учитель, — Статью сам Леня Мигал писал. Едко, как нашатырь. Мол, академик всех успел перецеловать, а кого не успел, того еще поцелует, потому что вообще очень любит с начальством целоваться. Первый поцелуй он подарил своему ректору в институте, второй — институтскому парторгу. Фотография парторга прилагается.

— Леониду образование мешает наслаждаться жизнью, — вздохнул Директор, — Но его путь в искусстве прослеживается, а у нас не густо. Ну что есть, то есть. Пошли спать, подъем с птицами.

Больничная палата.

Почти весь больничный персонал собрался вокруг коек Вити со сломанными ногами и Виллика со сломанными руками. Промытый пятью клизмами, и от того задумчивый, «кандидат» довольно сносно играл на гитаре, а Виллик самозабвенно пел, периодически принимая из рук расчувствовавшейся медсестры стопку медицинского спирта.

Гостиничный номер Лаборанта и Учителя.

Выйдя из гостиной, где творил вечернее молитвенное правило, Лаборант столкнулся с Учителем, покинувшим кухню после принятия порции горячительного.

— Паки, паки? — съязвил Учитель, косясь на молитвенник в руках Лаборанта.

— Не спи, замерзнешь, — ответил тот, кивая на фляжку в руках приятеля.

— Бегу от пошлости, — оправдался тот.

— А я уже, — сообщил Лаборант и направился к своей кровати.

Гостиничный номер Завхоза и Доктора.

— Все-таки это идиотство, какое то! — бурчал Завхоз, аккуратно вешая свои брюки на стул рядом с постелью.

— Ты о чем? — поинтересовался Доктор, тщательно чистя зубы ниткой перед зеркалом.

— Об этой истории с Моной, — ответил Завхоз.

— Это еще что, — отмахнулся Доктор, — вот я разошелся со своей четвертой женой, потому что она по ночам беспрерывно проветривала квартиру, и я два раза с воспалением легких просыпался.

— Вы все с чудесами! А за меня ни кто не идет, — крякнул Завхоз, лег и повернулся к Доктору спиной.

— Это оттого, что человек мало сексуальный и до сих пор кофе «какавой» называешь, — объяснил Доктор.

Гостиничный номер Стаса.

А Директор уже спал и ему снился Зеленовский. Тот мастерски танцевал со своей новой женой танго и попутно инструктировал Стаса, — Разве это «черный пиар» батенька!? Нет, — это, какой-то розовый «пиар»! Мещанская сентиментальщина! Кислятина! Где полет фантазии?! Где харизматический выплеск?! Вот товарищ Доренко — это «пиар»! Дешево и сердито! Пролетарская косточка!

Гостиничный номер Лаборанта и Учителя.

— Нет, я не усну, — вздохнул Учитель, выбираясь из под одеяла.

— Что такое? — поинтересовался у него Лаборант.

— Мысли будят, надо растворить, — ответил тот, натягивая брюки.

Гостиничный номер Стаса.

В это мгновение Директору снилось, как две высоких блондинки вели его под руки к белоснежному лимузину, через белокаменные палаты, под аккомпанемент оркестра в белых смокингах.

— Неужели — это и есть белый «пиар»? — спрашивал самого себя молодой человек.

— Да сынок, это и есть тот самый белый, самый белый «пиар», белее не куда, здесь не ходят в туалет, здесь проводят фокус группы, здесь всегда зима, здесь едят только мороженное и пьют только молоко, в крайнем случае «Бейлис», — отвечал ему Зеленовский, выглядывая из-за тонированного стекла лимузина.

Кто-то постучал в дверь номера и Директор проснулся.

— Кто там? — спросил он, поднимаясь с постели.

— Это я, выпить хочешь? — раздался из-за двери голос Учителя.

— Невероятно, но факт, — неожиданно согласился Директор.

Бар «Джек Ребит Слимс»

— А помнишь, как мы Кузнецова «пиарили»? — вспоминал Учитель, передавая очередную стопку Директору.

— Славные времена, — согласился тот, — Я тогда был Рахманиновым, носил бабочку и работал в команде Зеленовского, а ты, по-моему, еще и аспирантуру не бросил.

— Не бросил, — кивнул Учитель, опустошил стопку и спросил у друга, — Ну так скажи мне — чем будем заниматься дальше?

— Я, скорее всего, стану журналистом, — сообщил Директор.

— Это правильно, — вздохнул Учитель, — Пианист, которому не позволяет природа, становится настройщиком, а философ журналистом. Я тоже хочу быть журналистом. Куда будем сочинительствовать?

— Чего ни будь учредим или пойдем к Мигалу в агентство? — предложил Директор.

— У Мигала заработки. А остальные?

— Завхоза надо взять, иначе его за решетку вернут, а у Лаборанта и Доктора дело есть.

— Ты заметил, что мы стареем дружище? Становимся рассудительней. — заметил Учитель.

— Да, да, — согласно улыбнулся его собеседник, — Но, однако следует отметить, что прошлое было азартно.

— Как Мона?

— Думаю, она присоединится к нам в этом вопросе. Во всяком случае, зрелость откладывать уже опасно.

— Глянь-ка! — показал на телевизор Учитель.

На экране красовался загипсованный, но играющий на гитаре Витя. Хорошенькая девушка репортер тут же бойко прокомментировала увиденное, — И, не смотря на тяжелейшую травму, полученную Виктором Шепотиловым при загадочных обстоятельствах, он мужественно решил не уходить от предвыборной борьбы. Кажется, этот молодой кандидат мало помалу превращается во всенародного любимца — под окнами больницы собралось не меньше ста его поклонников. Наша съемочная группа тоже поддерживает его. Давай Витя! Покажи им кузькину мать!

— Кто нанимал? — повернулся к Учителю Директор.

— Сами пришли, — развел руками тот.

— У меня плохие предчувствия, — сказал Директор и поднялся из-за стойки.

— Можешь не беспокоиться, — успокоил его Учитель, — Когда я выдавал нашему протеже аванс, то заранее взял с него заявление в избирательную комиссию о самоотводе по семейным обстоятельствам.

— Что еще за обстоятельства? — не понял Директор.

— Он эмигрирует к тете в Канаду, визу я оформил, и билет на послезавтра купил, — ответил Учитель.

— А тетя есть? — уточнил Директор.

— Мало ли теть на свете! — улыбнулся благоразумный пьяница и жестом подозвал официанта.

Гостиничный номер Завхоза и Доктора.

— Доктор иди сюда, — позвал приятеля Завхоз, выглядывая из двери номера в коридор.

Доктор нехотя подошел к нему и посмотрел в указанном направлении.

Коридор гостиницы.

У дверей номера Стаса стоял на мягких ногах сам владелец с Поляроидом на плече и безрезультатно пытался вставить в замок ключ. Учитель пьяный вдрызг лежал тут же на ковровой дорожке, царственно раскинув в разные стороны руки.

— Вот они наши «истинные ценности», — хихикнул Завхоз.

— Надо «истинные ценности» по номерам растащить, — решил Доктор.

Тут из соседнего номера выглянул Лаборант. Он оглядел Учителя и Директора и глубокомысленно заметил, — Вижу, что они достигли полного бесстрастия. Лишь бы их духовный подвиг не помешал проведению мероприятия. А по сему чадо мое — заведующее хозяйственной частью сделай им «аргентинский кофе».

— Это как? — не понял тот.

— Кофе водкой горячей завари, — объяснил Лаборант, через пол часа они дадут зайца «энеджайзера».

Офис компании.

— Так грузим, грузим! Это последние! — криками торопил грузчиков бледный Учитель.

Те методично взваливали себе на спины тюки с майками и уносили их вниз к машинам.

— Хорошая печать, — рассматривал одну из маек столь же энергичный и осунувшийся Директор.

На майке был оттеснен цветной портрет мэра с надписью «Старый друг лучше новых двух». Черно-белые портреты «новых двух» красовались с тыльной стороны.

— И кроме музыки еще поговаривают, что на мэровском митинге будет, чем залить нашу электоральную тоску..., — раздался из радиоприемника Лаборанта на столе доверительный баритон диджея.

— Выключи и так башка трещит, — попросил его Учитель.

— Пожалуйста, — щелкнул тумблером тот и сказал, — Все я поехал «чернобыль» монтировать, Завхоз ждет у Сергеича.

Стройка в районе института Вересова.

— Нет Сергеич, за это надо выпить, — провозгласил очередной тост Завхоз и наполнил стакан старика до краев водкой.

— За интеграцию! — крякнул тот и опорожнил сосуд.

— А за Чубайса как же? — продолжил манипуляции с водкой молодой человек.

— Чубайс — голова! — согласился Сергеич, выпил новую порцию и начал ниспадать по стене строительного вагончика на землю.

— Нет, нет папаша, — подхватил его под руку Завхоз, — У нас еще Рем Вяхирев сиротой ходит.

Но старик не подавал, ни каких признаков жизни. Молодой человек аккуратно уложил его на тюках со стекловатой и накрыл брезентом.

Во двор стройки въехал фургон Лаборанта. Вскоре он сам спрыгнул на землю, подошел к Завхозу и спросил, — Как Сергеич?

— Не давал ни какого спуску, два литра, как не бывало, — ответил тот.

— Что удивительного — он вырос в деревне на экологически чистых продуктах и свежем воздухе, — покачал головой Лаборант и поинтересовался, — У меня все готово. Куда складываем?

— На поддон, — показал рукой Завхоз, — потом его краном в институтский двор перекинешь, а я там отцеплю.

Лимузин Директора.

Директор ехал в своем лимузине и смотрел телевизор.

На экране красовались раскрашенные биатлонисты с плакатом в руках «Вересов — мэр города свободной любви и враг коммунизма!».

Этот ролик сменил следующий. На экране появилась явно бандитская рожа со словами — Пацаны голосуйте за мэра, он поддерживает наш чисто малый бизнес.

— Фу, как грубо Мона! — вздохнул Директор и посмотрел через окно, на проплывающие за ним улицы города. По улицам двигались человеческие массы. По и дело среди них мелькали фигуры, облаченные в знакомые футболки. Над площадью раскачивался воздушный шар с портретом улыбающегося мэра в окружении нереально счастливых детей.

— Народный «кандидат» — как его окрестили в народе, — раздалось из телевизионного приемника, — ... решил по своему увековечить память о предвыборной борьбе. Сейчас два лучших татту мастера нанесут на его самую нижнюю часть спины портреты мэра и другого соперника.

На экране появился Витя и радостно продемонстрировал телезрителям ту часть тела, где он намеревался сделать юбилейные татуировки.

— Ай, молодца! — расхохотался Директор и признался водителю, — Это просто праздник какой то!

Бар «Джек Ребит Слимс»

Учитель, сидя прямо на барной стойке в кафе у площади и держась за сердце, следил за переодевающимися из педерастов в черносотенцев биатлонистами.

— Жиды пишутся через «и», — сетовал он, разглядывая приставленный к стене транспарант «Мэр — масон! Не дадим жедам в обиду академика Вересова».

— Ща уладим, — успокоил его тренер и побежал за красками.

— Уж, будьте любезны, — кивнул Учитель.

— До куда их пускаем? — подошел к нему с вопросом капитан милиции.

— Пусть всю площадь пройдут, — проинструктировал его тот.

— Еще один комплект остался! — крикнули ему из угла кафе.

— Размер? — уточнил Учитель.

— Пятидесятый, — ответили ему.

— Пришли, кого ни будь, — попросил у капитана молодой человек.

— Сержант Бойко подойдет? — задумался тот.

— Какая разница! — вздохнул Учитель, — Лишь бы размер подошел.

— Тридцать сверху, — предупредил милиционер, — Бить сильно будем.

Стройка в районе института Вересова.

Лаборант уложил последнюю шашку, оплел всю пирамиду разноцветными проводами и подсоединил их к спусковому механизму с новеньким пейджером посередине.

— А сработает? — на всякий случай поинтересовался Завхоз, внимательно со стороны наблюдая за мудреными приготовлениями.

— Техника — не люди, грехов не имеет, искушений не знает, — успокоил его Лаборант и скомандовал, — Становись рядом, а я пошел на кран, через двадцать минут стемнеет окончательно.

Завхоз почесал затылок и встал на поддон рядом с пирамидой.

Сцена на площади.

— Но что самое главное! — орал со сцены в микрофон Доктор, загримированный под почтенного старца, — Это отношение Бориса Михайловича к нам — пожилым людям. Вот я — сорок лет от станка не отходил, за родину душей болел. Теперь больной совсем. Решил я пойти в мэрию попросить прибавку к пенсии. Не на что внуку машинку купить. А внучок растет, как молодой дубок. Все мне говорят — Не ходи, не пустят к мэру. А я пошел. Мы сибиряки народ упрямый. И Борис Михайлович сразу меня впустил, за руку взял. Так смотрит в мои глаза своими большими глазами и по доброму интересуется — Чем Вам помочь дорогой Поликарп Ермолаевич? Я прям в слезы. Такой человек! Такой человек! В общем — мы старики за Бадышева последнее здоровье готовы положить. Ура!

— Ура! — взревел вслед за ним весь стадион.

Доктор уступил сцену музыкантам, проковылял за перегородку и начал отклеивать бороду.

— Талантливо, — констатировал, подошедший к нему Директор.

— Ерунда, — отмахнулся тот, — На ханты-мансийской компании я беременную женщину давал. Вот это был триумф! А это так, больше для себя.

Стройка в районе института Вересова.

— Вира, вира или майна, но аккуратненько, — бормотал себе под нос Завхоз, следя за приближением земли во дворе института.

Поддон мягко коснулся почвы и молодой человек, махнув Лаборанту сидящему в кабине крана, принялся отцеплять от поддона крюк.

Сцена на площади.

— Овации помягче надо, — наставлял звукооператора Доктор, — Не надо галактики. Иначе со стороны получается, что здесь миллиард тусуется. Я же давал пленочку на двадцать тысяч.

— Мы чуть холла добавили для эффекта, — оправдывался звукооператор.

— Не надо самодеятельности, — укорил его молодой человек.

Неожиданно везде на площади потух свет, и публика издала изумленный стон.

— Директор! Что это? — крикнул Доктор.

— А ты не догадываешься!? — ответил ему тот.

— Ты же обещал оговорить!?

— Извини, абсолютные гарантии дает только патологоанатом.

Стройка в районе института Вересова.

— Александр Петрович — исчадие ада! — ругался Лаборант, тщетно тыкая пальцами по кнопкам управления краном.

— Что там? — шипел снизу Завхоз.

Лаборант в сердцах шлепнул ладонью по клавиатуре и начал спускаться вниз.

— Чего не поднимаешь? — уже в голос крикнул Завхоз.

— Не видишь что ли — свет отключили. Аппарат бездействует.

— Что же делать?

— Посмотри, ты так не сможешь перелезть?

— Совсем обалдел! Здесь забор три метра и дерева ни одного рядом!

— Тогда не знаю!

— Гриша не бросай меня! Мне срок накинут. Осталось всего пол года! Собаками потравят! Собаки здесь ужас!

— Тихо ты! Спрячься пока, где ни будь, а я Директору позвоню.

— Ладно, но ты свою технику не врубай, а то меня вычислят.

— Не врублю, не врублю, успокойся.

Лаборант отбежал к машине, вытащил телефон и набрал номер.

— Дир, все пропало! Зав во дворе института, а света нет. Не вытащу, и время подходит. Что!? Понял! Но сам запускай. Абонент «Мирный атом».

Он отключил телефон, вернулся к забору и позвал, — Гена! Гена! Ты меня слышишь?

— Слышу, слышу, — отозвался тот.

— Прости брат, но Директор приказал начинать.

— Как же я?

— Я буду за тебя молиться.

— Да я вас всех, как тузик грелку, на фашистский крест.....

За забором, что-то пискнуло, потом зашумело, и в ночное небо взвился столб черного дыма. Вдали истерично залаяли собаки.

— Что это? — обречено, воскликнул Завхоз.

— Не спрашивай, я стесняюсь, — грустно ответил Лаборант и пошел к машине.

Офис компании.

Когда Лаборант вернулся в офис, то застал уставших друзей за чаем слушающих радиоприемник.

Из него доносилось, — И, не смотря на многочисленные предупреждения и протесты городских экологических организаций, господин Вересов настоял на том, что бы реактор оставили в центре города. Если слухи о взрыве подтвердятся, городским властям придется эвакуировать два ближайших к институту района. Ситуация в них уже близка к панике. Конечно, нам попытаются навешать «лапшу на уши», мол, это провокация таинственных злоумышленников. Но мы то с вами знаем, что дыма без огня не бывает.

— Не бывает, — согласился Учитель, прихлебывая из блюдца.

— Завхоза взяли, — сообщил Лаборант, присаживаясь за стол и наливая себе чаю.

— Он уже в районном отделении милиции, — успокоил его Директор, — Сказал, что выпал из окна соседнего дома по пьянке. Утром выпустят. Зеленовский помог.

Он оглядел присутствующих, вытащил из стола запечатанные конверты и предложил, — Давайте, что ли деньги делить?

— Не думаю, что кто ни будь будет против, — заметил Доктор, — Лично я в конце сезона поеду на грязи в Женеву лечить нервы.

— А я куплю себе синтезатор, — признался Учитель, — Много лет меня тревожит вопрос — Вдруг во мне погиб Бетховен? Помните вот это — ла, ла, ла, там, там.

— У меня очень богатое воображение и поэтому я даже вскрывать не буду, — заявил Лаборант.

— Ну и отлично, — улыбнулся Директор и раскидал конверты по столу, — Сумма везде одинаковая.

Он встал из-за стола и пошел к двери.

— Ты куда? — окликнул его Учитель.

— Пойду семью восстанавливать, тупею от посторонних чувств, — ответил тот.

Ночной клуб «Лермонтов». Второй этаж.

Ночной «Лермонтов» встретил его веселым гулом. Повсюду бродили респектабельно одетые господа, на сцене гулила модная певичка, вислозадые официанты бесшумные, как подводные лодки таскали по залу подносы с заморскими яствами.

На встречу Стасу из кресла у сцены поднялся подвижный шатен неопределенного возраста.

— Ой, ой, ой, сам Станислав Велковский пожаловал, — воскликнул он, — Неужели у популярного политтехнолога чудодея выдалась свободная минутка!?

Стас не успел ответить, потому что шатен продолжил, — понимаю, как говорится — кум тацент, клямант, что в свою очередь означает — их молчание громкий крик.

— Лева ты Мону не видел? — наконец удалось вставить слово Стасу.

— Видел, но пока ты не распишешься здесь, не скажу, — ответил тот и протянул для подписи бумагу.

— Зачем? — спросил Стас.

— Распишись в получении, — настаивал шатен.

Стас расписался и Лева протянул ему бархатную коробочку с часами, — Спец заказ. Тридцать штук. Коллекционный вариант. Хронометр «Черный пиар». Выдается только своим. Членам клуба так сказать. Лучшим из лучших. А Мона за столом Зеленовского. Что в свою очередь означает — будет нам хорошая работа!

— Спасибо, — поблагодарил излишне эрудированного приятеля Стас и поинтересовался, — Слушай, тебе в агентстве журналисты не нужны?

— Если ты имеешь в виду себя — то да, — улыбнулся тот, — У меня как раз освободилась вакансия «редакционный артефакт».

— Спасибо, что сразу не отказал, — пожал ему руку Стас и пошел дальше.

Мону он действительно нашел за столом Зеленовского. Девушка грустно слушала певицу, а Зеленовский энергично поедал креветок с огромного фарфорового блюда.

— Вот и твой подошел, — обрадовался Зеленовский, — Теперь можно начинать.

— Привет Натаныч, привет Мона, — поздоровался молодой человек и сел за стол.

— Здравствуй любимый, — кивнула девушка и сразу предупредила, — Не знаю как ты. Но я уже отказалась. Надоело.

— Не зарекайся, — пожурил ее Владимир Натанович, — Отличное предложение — столица, работа в одной команде, весомое пополнение семейного бюджета, четыре месяца увлекательной деятельности и незабываемых приключений. Что говорить, расспроси жену о цифрах.

— Я тоже все, — отмахнулся Стас, — Не могу, устал морально.

— Сочувствую, — деланно опечалился Зеленовский, но съел еще одну креветку и вновь повеселел, — Кстати, хочешь посмешу? Кое-кто наверху решил, что твой дурачок Витя действительно интереснее Бадышева. Тот зажрался. Это плохо. Бойся сытых, от них революции. Короче Витя победил. Набрал пятьдесят шесть процентов. Это твоя внеплановая победа.

— Как же так? — не понял Стас, — Выборы же завтра.

— Дружок не будь наивным, — хохотнул Владимир Натанович, — При чем здесь выборы!? Ваш пресловутый «черный пиар» первая и последняя реальная часть процедуры, впрочем, самой процедуры, как таковой, и нет. А весь «белый пиар» — это изменение порядка цифр на банковских счетах и не более. И не более.

К столу подошел молодой человек в строгом костюме и сел рядом с Зеленовским.

— Вот познакомься, — сказал тот, — Мой деловой партнер — Дмитрий Шефов. Из ваших, тех, кто все-таки выбрал «пепси». Купил у меня давеча телевизионный канал, а теперь по доброй олигархической традиции мается ипохондрией.

— Бросьте Натаныч! Вы старый, вам пора в пансионат, — парировал вновь прибывший и тоже взялся за креветки.

— Да это так! — кивнул Зеленовский, — Но как хочется весны — поры цветения и половой активности! В общем, молодежь поступим следующим образом — завтра жду у себя с ответом. Кто первый придет, тот и возглавит компанию. Хорошо?

Стас с Моной кивнули и встали из-за стола.

— Теперь куда? — спросила у мужа девушка.

— Поехали к нам, с ребятами попрощаемся, — предложил он.

— Давай. Мои уже разъехались, — согласилась она.

— Ты на машине? — спросил он.

— Да, — гордо ответила Мона.

— Я тоже, — сообщил молодой человек.

Вокзал.

— Не забывай нас, пиши, — обнял Гришу Влад.

— Зачем? — усмехнулся тот, — Ты же не будешь читать.

— Ну, все-таки....! — пожал плечами Влад.

— Я тоже буду скучать, — сказал Гриша и обратился к Моне со Стасом, — Чада мои, очень надеюсь, что приедете на следующий год с ребенком погостить.

— Мы постараемся, — ответил за двоих Стас.

— Ну, кажется все, — вздохнул Гриша.

— А Учитель, поесть Игорек? — осторожно напомнил Влад.

— Дело в том, — ответил за монаха сам Игорь, — Что я с ним еду, и с Поляроидом само собой.

— Да ты чего!? — изумились друзья.

— Да, — кивнул он, — Святой отец обещал меня пристроить зав. клубом в поселке. Куплю себе дом, Поляроиду плетеную будку и начну роман. Авантюрный. Может быть чуть чуть исторический. Совсем чуть чуть.

— Ты уверен? — не поверил Стас.

— Винный там тоже есть, плюс природа, ландшафты, — подтвердил Игорь.

— Очень романтично! — поддержал благое начинание Влад и посмотрел на часы, — Все подельщики! У меня утренний спектакль.

— Тогда действительно все! — согласился Стас, обнимая по очереди друзей.

— Пока мальчики! — попрощалась Мона.

Гриша с Игорем махнули им и вошли в вагон. Влад энергично зашагал прочь, а Мона повернулась к мужу и предложила, — Пошли в буфет пропустим по пивку.

— Пошли, — взял ее за руку он.

Вокзальный буфет.

— Я горжусь твоими друзьями, — призналась девушка, когда молодой человек поставил перед ней кружку.

— Я тоже, — кивнул он и спросил, — Что Зеленовский предлагал?

— Пять нулей в конце, — просто ответила она и в свою очередь поинтересовалась, — Так все-таки, зачем ты к бабе Гале уезжал?

— Тебя хотел забыть, — честно ответил Стас.

— Забыл? — улыбнулась она.

— Понял, что это невозможно, ты — это я, — сказал он, — Я люблю тебя, именно такой, какая ты есть.

— И я, — улыбнулась Мона и попросила, — Подожди меня. Я в туалет схожу.

— Хоть целую жизнь, — улыбнулся он ей в ответ, — Теперь у нас все будет по-другому.

— Все! — шепнула она ему напоследок.

Едва девушка скрылась из виду, Стас бросил на стол деньги и быстро пошел к автостоянке.

Автостоянка у вокзала.

Его негодованию не было предела, когда он там обнаружил Мону. Девушка нервно открывала свою машину.

— Какое фантастическое свинство! — возмутился Стас, — Ты, что здесь делаешь?

— То же что и ты! — «отрезала» она.

— Значит все заново!? — крикнул он.

— Получается так, — пожала плечами девушка, — Тем более что спор наш не окончен.

— Дело времени, — возразил он, — Тебя ждет разочарование, у меня форсированный двигатель.

— У меня тоже, — показала ему язык Мона, — Попробуй догони. Зелень сказал — Кто первый тот и начальник.

Стас зло сплюнул на землю и побежал к своей машине.

Через минуту их автомобили с ревом сорвались со своих мест и помчались по рассветному шоссе.

Шоссе.

На четвертом километре машина Моны неожиданно сбросила скорость и вскоре вовсе остановилась.

Машина Стаса.

— Она одумалась, — вслух возликовал Стас.

— Нет, — раздался с заднего сидения голос Завхоза, — Это я слил ей почти весь бензин.

— Зачем? — не понял Стас, оглядываясь на внезапно появившегося друга.

— Пришел прощаться с ребятами, смотрю ее машина, дай, думаю, все-таки конкурент, мало ли что! — объяснил тот и добавил, — У нас же «пиар».

— Да! — засмеялся Стас, — Причем «черный».

И ударил по «газам».

Финальный титр.

КОНЕЦ

.