Примечания переводчика по понедельникам с Александром Шапиро № 14
Пин-пин-пинтересно…
Тело жирное в утёсах робко прячет глупый кто? Правильно, пи́нгвин. Почему смещено ударение? Причина проста: смещение ударения привносит эмоциональную окраску. В данном случае это обычная простонародная манера изменять произношение иностранных слов. К примеру, долгое время на юге России и Украины слово «пиндо́с» было прозвищем черноморских греков. Была даже дразнилка: «Грек-пиндо́с — солёный нос». Это слово встречается у Чехова и Паустовского. Но в последние несколько лет в определённой среде появилось новое прозвище американцев — «пи́ндос». И слово это весьма грубое, в отличие от вполне безобидного прозвища греков.
Кстати, о греках. Две с половиной тысячи лет назад древнегреческий поэт «Пи́ндар» написал несколько великолепных од. В 19-ом веке его имя было нарицательным для поэтов, писавших оды. Так, Пушкин назвал Ломоносова «Пи́ндаром Холмогора», а Тютчев — «Росским Пи́ндаром». А в 1817 году Василий Капнист, потрясённый смертью Державина, написал одно из лучших своих стихотворений. Его эпиграф — строфа, которую Державин написал перед смертью. А первая строчка: «Так лебедь пел, Пинда́р российский».
В английском языке есть слово «pinion» (произносится «пи́ньон»). Оно означает «подрезать крылья», а его переносное значение — «крепко связать». Несколько раз это слово встречается у Шекспира. Наиболее эмоциональный эпизод, где оно встречается — сцена в «Короле Лире», в которой Корнуол приказывает связать Глостера. Любопытно, что Корнуол произносит это слово с ударением на втором слоге: «пиньо́н».
Cornwall
Go seek the traitor Gloucester,
Pinion him like a thief, bring him before us.
Exeunt other servants
Though well we may not pass upon his life
Without the form of justice, yet our power
Shall do a courtesy to our wrath, which men
May blame, but not control. Who’s there? the traitor?
По-русски это звучит так:
Корнуол
Предатель Глостер… Следуйте за ним.
Скрутив, как вору, локти, приведите.
Некоторые слуги уходят
Хоть без суда его нам не казнить,
Но власть склонится перед нашим гневом.
А люди могут только порицать,
Но не вмешаться. Кто это? Предатель?
Этот же эпизод может служить иллюстрацией к тому, насколько безобразны переводы Шекспира на русский язык. В оригинале Корнуол — хладнокровный садист. Это подчеркивается в том числе и пунктуацией этих строк: в них нет ни одного восклицательного знака. А, например, в популярном переводе Щепкиной-Куперник невесть откуда взявшиеся четыре (!) восклицательные знака в этих шести строчках превращают хладнокровного садиста Корнуола в невротичного параноика.
12.03.2007
|
