|
|
Оперные страсти с Антоном Гопко № 34
Переосмысление? Переосмысление... Переосмысление!
| |
Тузенбах (Вершинину). Страдания, которые наблюдаются теперь, - их так
много! - говорят все-таки об известном нравственном подъеме, которого уже
достигло общество...
А. П. Чехов. Три сестры |
После двух мировых войн на дымящихся руинах Европы у многих людей возник вопрос, так и не получивший окончательного ответа. Вопрос этот всем хорошо известен, пусть кому-то он кажется глупым, а кому-то банальным. Формулируется он обычно примерно так: возможно ли прежнее искусство после Освенцима? Для тех, кому ответ кажется очевидным: ну да, а почему нет-то? — я попытаюсь для большей наглядности разбить этот вопрос на несколько более конкретных, которые полвека назад звучали весьма животрепещуще:
Если люди, воспитанные на Бахе и Моцарте, творили такие зверства, какие никаким дикарям и в страшном сне не приснились бы, то разве не виновата в этом сама культура, воспитавшая стольких нелюдей, и, как следствие, хотя бы отчасти — лично Бах и Моцарт?
Каким образом люди, искренне плакавшие в театре над горестями средневековой ирландской принцессы Изольды, не замечали вокруг себя таких страданий, рядом с которыми все Изольдины переживания иначе как бешением с жиру не назовёшь? Возможно, «отведя душу» в театре, люди не испытывали потребности сочувствовать ближнему «в реале»?
Впрочем, что я всё о немцах, да о немцах. Им и так, бедным, досталось.
Почему, прослушав в сотый раз «Евгения Онегина», люди выходили из Большого или из Кировского театра и прямиком отправлялись на работу, которая заключалась в том, чтобы перебивать позвоночники, пытать отсутствием сна, истязать беременных женщин, шантажировать жизнью близких родственников или, на худой конец, просто расстреливать? Как эти люди могли, вернувшись под утро домой, включать радио и преспокойно завтракать под всё то же слащавое блеяние «Куда, куда вы удалились»?
Почему люди, которые в набитых до отказа кинозалах с замиранием сердца наблюдали за поцелуем Вивьен Ли и Кларка Гейбла, с лёгкостью стёрли с лица земли два японских города вместе с находившимися там жителями, включая ещё не успевших разобраться в тонкостях геополитической обстановки грудных младенцев? Не является ли такое искусство ханжеством в чистом виде?
Можно ли те приёмы и средства художественной выразительности, с помощью которых Толстой изображает переживания Наташи на балу, использовать для описания переживаний ребёнка в газовой камере? Не будет ли это цинично? Возможно, сами эти художественные приёмы циничны, просто раньше у нас не было возможности это увидеть?
Ну, и так далее до бесконечности. На мой взгляд, вопросы эти неправомерны и само их появление связано с чрезмерно раздуваемой ролью культуры и искусства в современном обществе. «Поэт в России больше, чем поэт» — все знают это хвастливое заявление, которое касается не только России и не только поэтов. Писатель у нас больше, чем интересный рассказчик, художник — больше, чем украшатель быта, актёр — больше, чем комедиант, дирижёр — больше, чем отбиватель ритма, и всё в таком духе. Искать причину глобальных политических катастроф XX в. в оперных и симфонических партитурах — это не что иное, как наивное высокомерие. Людям искусства приятно чувствовать себя такими влиятельными, а «простым смертным» — такими восприимчивыми к прекрасному. Но на самом деле искусство — это одно, а Освенцим совсем другое. Эти культурные феномены вполне могут существовать как вместе, так и по отдельности, как до, так и после друг друга.
Но это исключительно моё мнение. И мне несложно представить себе разумные аргументы в поддержку противоположной позиции.
Как бы то ни было, всё это дела давно минувших дней. Теперь назрел другой, куда более свежий вопрос: возможно ли прежнее искусство после Интернета и мобильного телефона?
А? Что скажете? По-моему, вопрос не праздный.
Зачем нам читать про страдания Пенелопы, когда современная Пенелопа, во-первых, может отправить Одиссею СМС, а во-вторых, успеет, пока его нет, выйти замуж за всех своих женихов и с каждым развестись?
Зачем нам читать про то, как Наташа Ростова ухаживает за умирающим Андреем Болконским, когда современному Болконскому в такой ситуации достаточно было бы безо всякого пафоса просто принять таблеточку доксициклина?
Зачем нам слушать симфонический оркестр? Да, его состав и размер люди формировали столетиями, чтобы добиться мощности и разнообразия звука. Но теперь и того, и другого можно добиться гораздо более простыми и дешёвыми средствами. Возможно, теперь симфонический оркестр — это такой же «бзик», как «продукты без ГМО»?
Ну и так далее.
Очень трудно спорить с тем, что за последние двадцать лет жизнь изменилась больше, чем за предыдущие двести, а за последние двести — больше, чем за предыдущие две тысячи. При таком положении дел все разговоры о «бессмертных» произведениях искусства и «вечных» темах легко могут показаться высокопарной болтовнёй. Какая уж там, на фиг, «вечность»!
Новые тенденции прекрасно видны на примере оперы и «серьёзной» музыки. Всё, что было в центре внимания слушателей и двадцать, и тридцать, и шестьдесят лет назад — сейчас вдруг вышло из моды. Нет, конечно, «Евгения Онегина» и «Тоску» можно услышать и сейчас, но это уже не мейнстрим, и это очень, очень принципиальный момент. Не их будет слушать сегодняшний любитель оперы, желающий казаться «продвинутым». Если вы хотите быть модными, дорогие читатели, слушайте либо современных авторов, либо музыку, написанную не позже XVIII в. Тот пласт культуры, на котором все мы сформировались, оказался нами же не востребован. И, скажу вам по секрету, сейчас меня судьба произведений какого-нибудь малоизвестного итальянского композитора, работавшего триста лет назад при дворе какого-нибудь мелкопоместного графа, беспокоит намного меньше, чем, скажем, будущее Первого фортепьянного концерта Чайковского. Я сейчас говорю не о том, что лучше, а что хуже, а только о том, чему в большей степени угрожает опасность «вымирания».
Да бросьте, скажете мне вы! 1-й ф-п концерт Ильича можно услышать где угодно. Это так, все мы его недавно где-нибудь слышали. А вот скажите мне, когда вы им в последний раз наслаждались? Или спрошу по-другому: давно ли вы слышали этот концерт в новом, свежем, сегодняшнем исполнении? А? Что ж примолкли?
Всё это по-человечески очень понятно: жизнь изменилась, прежнее искусство перестало отвечать на насущные вопросы, и люди ринулись за ответами к тому, что не было востребовано в «прежней» жизни. У этого есть по крайней мере одна положительная сторона: думаю, нынешний период вытащит из небытия множество несправедливо забытых сочинений. Вопрос только в том, какую цену придётся за них заплатить.
С другой стороны, такой выход из моды того, что ещё недавно считалось «самой-самой классикой», отчасти напоминает мне следующую ситуацию. В средней школе Мариванна рассказывает детям про Татьяну Ларину: «Вот Татьяна глаза не красила, не курила и матом не ругалась, а вы? Тьфу!» Дождавшись звонка, школьники выходят из класса и говорят: «Пушкин?! Фу, ацтой!» Позиция понятная и даже, согласитесь, вызывающая симпатию. В данной аналогии Мариванна — это, условно говоря, телеканал «Культура» или «концерт трёх теноров» и т. п., а школьники — это просто современные люди, молодые и не очень, ищущие в искусстве чего-то живого, созвучного их сегодняшним реалиям.
Но есть тут интересный момент.
Безусловно, мои воображаемые школьники пройдут мимо Пушкина и лишат себя тем самым большого удовольствия, потому что Мариванна — дура и сама ничего в этом «Онегине» не поняла. Но это только одна причина. Другая причина состоит в том, что и школьники-то не бог весть какого большого ума, иначе они и без Мариванны бы разобрались.
Скажу без шуток. Бесценной сокровищнице шедевров, тому классическому наследию, на котором мы все выросли (иной раз не вполне это осознавая), грозит серьёзная опасность. Эта опасность заметна ещё не всем, а среди тех, кому она заметна, не все понимают, что это, действительно, опасность. Но на самом деле эту «янтарную комнату» надо спасать, пока ещё не поздно.
А значит, не надо воспринимать произведения, гениальность которых была ещё недавно очевидна и бесспорна, как некую свыше данную «классику», которую мы обязаны любить и уважать (позиция Мариванны). Но и не стоит отбрасывать их при этом как навязшую в зубах и устаревшую «школьную программу» (позиция школьников). Всё искусство, ещё недавно «бившее в точку», а теперь вдруг ставшее «давать осечку», необходимо подвергнуть тщательному переосмыслению. Если говорить об опере, то переосмысление не обязательно означает «переодевание», хотя одно другого и не исключает. Пусть искусство, прежде бывшее актуальным, — все эти тоски, риголетты и прочие джанни скикки, — докажут своё право быть нужными в плейлистах «айподов». Дайте им такую возможность, и вы увидите — они её оправдают. При тщательном изучении и переосмыслении станет ясно, что потенциал Первого концерта Чайковского ещё далеко не исчерпан, что не случайно все эти произведения выдержали такую проверку временем. Там не только есть нечто, что будет интересно и сейчас, там есть даже то, что только сейчас по-настоящему стало можно увидеть. Но переосмысление необходимо.
Безусловно, что-то изменится безвозвратно. Какие-то популярные сочинения, возможно, станут исполняться реже. А какие-то, прятавшиеся до этого в их тени, выйдут на свет и расцветут новыми красками. Что-то, возможно, встанет на свои места. Например, я надеюсь, что рано или поздно опера «Евгений Онегин» начнёт исполняться так, что главным действующим лицом в ней будет не Ленский и не Татьяна. Что-то, вероятно, канет в лету навсегда или очень надолго. Возможно даже, это будет нечто, ныне «шлягерное». Но без вдумчивого, намеренного переосмысления, без некоего усилия воли в тартарары полетит всё сразу — и вода, и ребёнок, и ванна. Именно это, например, произошло когда-то с львиной долей культурного наследия античности.
Вот почему я в этих своих вторничных колонках основной «упор» делаю на популярные, и без того всем известные произведения. Вот почему я, как правило, использую при этом самые растиражированные, «классические» записи. Давайте взглянем на них ещё раз без подобострастия и без предубеждения, повертим их с разных сторон — может, чего-нибудь увидим?
Прежде чем сказать им последнее прости...
21.06.2010
Теги: история оперы
|
Ваш отзыв автору
|
