|
|
Сурок по вторникам с Ханной Таупекка № 4
Сурок лирический: о чудесах и линии горизонта
| |
Сергею Кузнецову — с уважением и благодарностью |
…Иногда, бывает, придешь домой, раздраженный, шваркнешь об стол нотной папкой и почти всерьез задумаешься: кой черт вообще понес меня на эти галеры? Зачем было так долго, так неуклонно, бросая все и неизбежно потом возвращаясь, учиться музыке — заниматься, еще заниматься, читать, едва успевая добирать постоянно растущий необходимый минимум информации, чтобы хоть как держаться на плаву. Выбираться снова и снова из пропасти понимания: я никогда не сыграю или не спою так, как это действительно надо сыграть или спеть, потому что это «надо» маячит где-то вдали, как ослепительное небо, и приблизиться к нему немыслимо. Это не слишком легко: всегда, постоянно осознавать свой предел и свое место — заурядность и, кажется, тщетность всех попыток вытянуться вверх.
Да и сохранению жизненных идеалов никак не способствует все то, что происходит в соответствующей среде, помимо собственно музыки. Нет, это вполне понятно и закономерно — неизбежная тень любой человеческой деятельности, с чем бы та ни была связана, но тут — по контрасту — как-то особенно резко высвечивается то одно, то другое: слабости и мелочи, простительные, но подчас невыносимо противоположные всему тому, зачем «мы здесь сегодня собрались». И, уступая этим слабостям и мелочам, медленно, но верно поддаешься нехитрому цинизму, привычке оправдывать себя, скверной успокоенности души — да пусть себе. Привыкаешь не очаровываться враз чьей-то игрой, но всегда и заранее делать скидку на то, что человек окажется куда как «многогранней» — и понемногу сходит на нет порыв восхищения, радости, желания разделить пережитое, умение перенести впечатление от музыки на автора или исполнителя ее. Когда-то вдруг поймаешь себя на зависти к восторженным девочкам, после концертов толпящимся в артистических с букетами и блокнотами наготове, с сияющими глазами. Сторонним людям, приходящим в кои-то веки на Концерт Классической Музыки — именно так, со всеми заглавными буквами, — и просто ожидающим красоты, без лишних рассуждений. Это сродни желанию вернуться в детство, к тому блаженно некритичному восприятию мира и людей, которое почти никогда не удается сохранить с возрастом — чтобы не чувствовать несовпадения, не видеть этой разницы между идеальным и реальным, не пытаться снова и снова хоть как приспособить одно к другому.
Но — почти парадокс — именно в музыкальной среде встречаются, каких больше нигде за всю жизнь не сыскать, особой чистоты и тонкости люди: увидишь — и немеешь, и понимаешь вдруг отчетливо, что именно так должно быть, именно так верно и естественно человеку жить, с ясным светом в душе. Всякий раз мне в этой связи вспоминается виденная некогда передача о Московской консерватории: там ведущий расспрашивал студентов о том, как они собираются в дальнейшем устраивать свою жизнь, и какая-то барышня с распахнутыми глазами трогательно-серьезно говорила о том, что людей, не знающих музыки, надо пожалеть, потому что они обделены так многим, чего и вообразить не могут. В сущности, это всего лишь распространенная ошибка — считать субъективное объективным, но, видит бог, я немало бы дала сейчас за возможность вот так, всерьез, пожалеть того, кто никогда не слышал пьес Марэ или «Отражений» Равеля.
Игра таких людей редко оказывается броской, заметной, но всякий раз так многое совершается в душе, как будто в диалоге с кем-то совсем близким: можно не думать об условностях, не подбирать слов, но говорить так, как легло на сердце. Музыка вообще ценна ведь вот этим пространством идеального диалога, возможностью выявить то, для чего немыслимо найти слова, смутные, едва намеченные душевные движения, или наоборот, выплеснуть что-то огромное, властное, что не вместит никакая иная форма. И вот, в пространстве идеального диалога тебе дарован идеальный собеседник, как будто камертон, безусловная точка отсчета, которая предельно проясняет всю твою нелепую и путаную жизнь, дарует мужество, смирение и благодарность.
Понимаешь, конечно, всякий раз эту огромную разницу между вами, обещаешь себе никогда более — никогда более что? — непонятно, пока длится эта до дна прозрачная, просвеченная солнцем музыка или случайный разговор, пусть о погоде или еще какой ерунде. Как будто ломается наросший за зиму лед, как будто долгой дорогой возвращаешься к самому истоку: к тому, отчего и зачем пустился когда-то в погоню за манящей линией горизонта. Вспоминаешь о том, что это невыносимое, никак не дающееся занятие — в первую очередь, счастье, почти немыслимое, по волшебной случайности выпавшее делом твоей жизни. И, что же, идешь домой заниматься — не то чтобы играешь или поешь как-то особенно лучше обычного, но долго еще ощущаешь себя равноправным соучастником чуда.
24.07.2007
Теги: классика
музыка
раздумья
|
Ваш отзыв автору
|
